"Гулла Хирачев. Салам тебе, Далгат! " - читать интересную книгу автора

ама-а-ан, она же в министерстве сидит! А ты не сидишь. Клянусь, так говорят.
Они шагали прямо по краю проезжей части, потому что узкий тротуар уже
года три как был перерыт и завален досками. Из распахнутых дверей лавок
неслась музыка и голоса. На деревянных стульчиках сидели менялы и зазывали:
"Доллары берем, доллары берем". Кое-где пятачки перед частными магазинчиками
были выложены цветной плиткой, на которой зимой скользили каблуки красавиц.
Вспотевший Яраги вынул из кармана штанов тонкую книжку в мягкой обложке, на
которой изображались горы и пирамидка какого-то селения.
- Вот, в Москве только смог издать, мне родственник помог. Почему,
говорю, здесь не печатают. Это не стихи у меня, здесь просто размышления о
родине, - пояснил Яраги, протягивая книжку Далгату.
Далгат взял книгу, пролистал и положил ее в кожаную папку, рядом с
посланием для Халилбека.
- Я тогда в "Халал" пойду, - сказал Далгат. - Мне Халилбек нужен. За
книгу спасибо, обязательно прочту.
- Спасибо, дорогой! - растрогался Яраги. - Там мой номер записан, ты
мне позвони. Приедешь ко мне в Мамедкалу, у меня там виноград растет, жена
долма сделает.
- Как-нибудь, - обещал Далгат.


5

Он старался идти по тени, но тени почти не было. Тяжелые наряженные
женщины, откуда-то скопившиеся на дороге, закрывали путь и мешали ему идти.
Обогнав их, он нырнул за угол, где стояла толпа мужчин среднего возраста и
плотная, широкая бабья фигура в шелковом платке, упершая руки в бока. Шел
привычный и полутайный торг о цене. Один из мужчин конфузливо ухмыльнулся
зазевавшимся прохожим девочкам: "Уходите, девушки, вам нельзя здесь".
Далгата кольнуло, когда он увидел эту толпу и место, где сам однажды точно
так же стоял и торговался, чтобы потом провести два часа с бесстыдной
скуластой женщиной.
На длинном заборе, за которым тянулось многолетнее и мучительное
строительство спорткомплекса, кто-то написал углем без знаков препинания:
"Сестра побойся аллаха - одень хиджаб". Чуть дальше: "Дагестан, защити
религию Аллагьа словом и делом! Внуки Шамиля" и, наконец: "Смерть врагам
ислама аллагьу Акбар". Между ними радужно лепились афиши концертов и рекламы
салонов красоты.
Около большого перекрестка, где обычно слонялись со своими автоматами
бездельные рядовые милиции, грызя семечки и приставая к медленно
прогуливающимся модницам, было оглушительно шумно. Из джипа, надрывающегося
от рева местной эстрадной музыки, торчали чьи-то босые ноги и прищелкивающие
пальцами руки. По обочинам дремали толстые и худые бабушки с мешками жареных
семечек, а из внутренних, завешанных бельем дворов доносились разноголосые
крики.
Дома так и норовили съесть тротуар вместе с наваленными кучками мусора.
Кто обнес себе двор забором прямо по проезжей части, кто проглотил
трансформаторную будку и дерево, кто на маленькой пяди земли возвел себе
длинную, в шесть этажей башню. Забыв, что растут на плоскости, дома по
горской привычке лепились друг к другу. Квартирные многоэтажки со всех