"Александр Евсеевич Хинштейн. Какого цвета страх " - читать интересную книгу автора

Именно тогда я впервые и узнал о том, что у нас есть родственники за
границей - долгие годы факт этот тщательно скрывался. Когда же оказалось,
что Мотя не только иностранец, но ещё и политзаключенный, радости моей не
было предела. В той, образца 90-го года, России иметь в роду иностранцев и
репрессированных считалось столь же престижно, сколь завидно было иметь
пролетарское происхождение и родственников-партийцев лет за семьдесят до
того.
Правда, знакомство с Мотей сильно разочаровало меня - не такими
представлялись мне узники сталинских лагерей. В рассказах Шаламова или
воспоминаниях Лариной-Бухариной это были мужественные, измученные люди с
грубыми руками, преимущественно - кристальные большевики. Мотя же на эту
роль никак не подходил.
По профессии он был столяр. В 39-м, когда Гитлер напал на Польшу, бежал
в Советский Союз. Завербовался на какую-то стройку. В начале 41-го его
посадили за контрреволюционную агитацию: в кругу друзей он сказал, что война
с немцами - неминуема.
Моя голова никак не хотела совмещать два этих несовместимых образа:
лагеря, пересылка, лесоповал. И - розовые брюки дудочкой, смешной картуз.
Но однажды я увидел совсем другого Мотю. Помню, мы спустились в метро.
На станции "Площадь Ногина", возле эскалаторов, не спеша, прогуливался
милиционер - обычный московский милиционер. Завидев его, Мотя изменился
прямо на глазах. Он весь съежился, став ещё меньше, вобрал голову в плечи и,
развернувшись, едва не бегом, направился в противоположную сторону. На его
лицо, улыбчивое и благодушное, в один миг легла печать какого-то животного
страха. Да именно так: животного, потому что и сам Мотя превратился в зверя,
которого егеря выгоняют прямо под ружья охотников.
"Что случилось?!" - воскликнул я.
"Тсс! Это же из органов, - почти шепотом проговорил Мотя. В эти минуты
его акцент стал ещё более заметен. - Как ты не понимаешь!"
Убей бог, но я ничего не понимал. Воспитанный на "Знатоках" и
"Петровке, 38", я, как и все мои сверстники, испытывал почти благоговейное
отношение к милицейской форме. А уж чтобы испугаться постового в метро!..
"Подождите, - пытался я докопаться до истины. - Но что он может вам
сделать? Вы же ни в чем не виноваты?"
"Ты не понимаешь, - твердил свое Мотя. - Они могут все. Понимаешь,
все!"
"Но ведь это было давно - при Сталине, теперь-то все изменилось".
Мотя не ответил. Только когда мы поднялись в город, он грустно
улыбнулся и промолвил:
"Запомни, в России никогда ничего не меняется. И не дай бог попасть
тебе в руки к ЭТИМ. А как ЭТИ называются - НКВД или иначе, - роли не
играет".
Понадобилось почти девять лет, чтобы я убедился в Мотиной правоте.
Убедился на собственном опыте...

Из официальной справки:
14 мая 1999 г. обозреватель газеты "Московский комсомолец" Хинштейн
А.Е. в ходе оперативной комбинации МВД с использованием спецтехники под
предлогом якобы нарушения правил ПДД был остановлен сотрудниками СБ ДПС ГУ
ГИБДД МВД. В ходе операции у него было изъято удостоверение сотрудника