"Джеймс Хайнс. Девяносто девять ("Издай и умри")" - читать интересную книгу автора

издалека - в потертой кожаной куртке, шерстяных брюках от Хельмута Ланга, с
эспаньолкой, которую отрастил, чтобы хоть немного смягчить грубоватость черт
лица.
- Тебя выдают зубы, - как-то сказал ему Мартин, когда Грегори
пожаловался в очередной раз. - Суровая и всепроникающая зубная гигиена,
характерная для североамериканцев. Не говоря уже, - продолжал он, все еще
стараясь комплиментами завоевать расположение Грегори, - о твоем росте,
голубых глазах и улыбке очаровательного эльфа.
- Позволь объяснить тебе все простыми словами, - произнес Мартин, видя
безнадежность своих намеков. Он поставил кружку на стол и облизал губы. -
Тот парень, который скачет на крышке люка и считает свои жертвы, - это
Фиона.
- И я девяносто девятый?
- Совершенно верно. Умница!
Грегори снова ощутил уже ставшее привычным неприятное кислотное
брожение в желудке. Он так и не мог понять, какие эмоции оно сопровождает:
гнев, боль или то и другое вместе. Он пристально всматривался в Мартина
сквозь пелену сигаретного дыма.
- Ты и раньше знал, что она такая?
- Конечно. Немало парней провалилось в ту самую дыру.
- Но не ты.
- Н-ну... - протянул Мартин, пытаясь сдержать улыбку. Он уже давно
привык к глупости влюбленных гетеросексуалов. - Я проваливался в другие.
- Спасибо за предупреждение.
Грегори поднял бокал с пивом и поверх него бросил на Мартина не слишком
дружелюбный взгляд. Безумная мысль проскользнула в голове Грегори: он
позволил себе на мгновение заподозрить Мартина в том, что тот намеренно
подтолкнул его в объятия Фионы, чтобы отомстить за неудачное ухаживание в
начале работы над программой.
- Не смотри на меня так. - Мартин скрестил руки на груди и взглянул на
Грегори с улыбкой явного превосходства. - Ты же сам говорил, что был
счастлив выбраться из Штатов из-за...
- Да, да, да, - резко выпалил Грегори, оборвав Мартина.
В другой своей жизни, когда он еще не был ведущим научно-популярной
программы на Би-би-си, Грегори Эйк преподавал антропологию в университете в
Хэмилтон-Гроувз, в Миннесоте. Он происходил из Холланда, штат Мичиган, и был
честолюбивым сыном честолюбивого отца Грегори-старшего, весьма удачливого
проповедника в голландской реформаторской церкви. Сын оказался
богоотступником. Юные годы Грегори-младшего прошли в блистательных
демонстрациях перед одноклассниками немыслимых познаний в Священном Писании
и столь же немыслимом озорстве, которое, впрочем, никого и не удивляло в
сыне священника.
Достигнув зрелости, Грегори-младший ушел из-под сени церковной и из-под
не менее грандиозной и все время тяготевшей над ним сени отцовского
авторитета в мир, где и достиг неожиданно громкой славы в светской науке.
Грегори-младший стал Грегори-критиком. Однако даже сам он признавал, что
воспитание сослужило ему неплохую службу в поисках места в нашем
постмодернистском мире.
От своего отца и церкви Грегори получил два бесценных дара: способность
к спокойной жестокости, окрашенной в тона абсолютной уверенности в