"Хазл Хилд. Ужас в музее (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

- это, без сомнения, где-нибудь во дворе музея. По соседству бродит
множество бездомных псов, и их драки иногда бывают чересчур шумными. В
музее собак нет. А если мистер Джонс хотел повидать мистера Роджерса, он
может застать его перед закрытием.
Выслушав смотрителя, Джонс поднялся по старым каменным ступеням на
улицу и тщательно оглядел убогие окрестности. Ветхие, покосившиеся здания
- когда-то жилые, но теперь в большинстве своем занятые под лавки и
складские помещения - оставляли ощущение почтенной древности. Некоторые
дома были выложены из тесового камня, напоминая о славном правлении
Тюдоров. Слабая атмосфера запахов витала над всем кварталом. Серое здание,
в подвале которого помещался музей, разделяла низкая арка, в которую
уходила мощенная темным булыжником аллея. Подталкиваемый желанием выяснить
все до конца, Джонс двинулся под каменным сводом. Во дворике царил
полумрак; глухие стены не пропускали дневного света; их отвратительный вид
и неуловимая враждебность затмевали даже зловещие фасады домов. Собак
нигде не было видно, и Джонсу показалось странным, что свирепая схватка
могла закончиться без жертв и так стремительно.
Несмотря на заверения смотрителя, он с беспокойством оглядел три
небольших окна мастерской - узкие горизонтальные прямоугольники, втиснутые
в поросшую травой брусчатку; невыразительный и недружелюбный взгляд
стекол, покрытых пылью и сажей, напоминал глаза мертвого осьминога. Левее
окон сбитые ступени спускались к потемневшей от времени двери. Повинуясь
внезапному импульсу, Джонс наклонился к сырой брусчатке и заглянул
вовнутрь в надежде, что окна не зашторены. Наружную поверхность стекол
покрывал толстый слой пыли, но, протерев их носовым платком, Джонс
обнаружил, что шторы не препятствуют наблюдению.
Изнутри подвал наполняли тени, не позволявшие рассмотреть обстановку:
их темные контуры причудливо извивались и перебегали с места на место,
когда Джонс по очереди заглядывал в окна. С первого взгляда было ясно, что
в мастерской никого нет; однако, вглядевшись в крайнее - ближайшее к аллее
- окно, Джонс различил смутное мерцание возле одной из стен. В изумлении
он замер. В этом месте, насколько он помнил, не было ни электрических, ни
газовых горелок, и природа мерцания не поддавалась разумному объяснению.
Более внимательно взглянув, он обнаружил, что свет распространяется из
большого вертикального прямоугольника. Постепенно стало ясно, в чем дело:
светлый прямоугольник в точности повторял положение массивной дубовой
двери, неизменно замкнутой и запечатанной, помимо тяжелого висячего замка,
магическим символом первых чернокнижников. Сейчас дверь была распахнута, и
внутри горел свет. Все прежние предположения и догадки о тайнах, скрытых
внутри, ожили с утроенной силой.
Бесцельно проблуждав по унылым улицам до шести вечера, Джонс
возвратился в музей в надежде застать Роджерса. Едва ли он мог объяснить,
почему именно сегодня хочет увидеть его; возможно, какое-то полуосознанное
предчувствие связало вместе дневной агонизирующий вой и мерцание за
таинственной дверью. Служащие готовились к закрытию, когда он вошел, и
Орабона - смуглый, похожий на иностранца смотритель - оглядел его с плохо
скрываемой усмешкой. Джонсу не понравился этот взгляд, хотя он много раз
замечал его у Орабоны, когда тот смотрел на Роджерса.
Без посетителей сводчатый зал музея выглядел призрачным. Джонс
быстрыми шагами пересек его и постучался в дверь мастерской. Ответ