"Джек Хиггинс. Дань смельчаку (Погребальный звон по храбрым)" - читать интересную книгу автора

горле у меня пересохло. Слишком глубоко он копает, так глубоко, что я не
знаю, где будет дно, - я развернулся и стремительно вышел из кабинета.

* * *

Во время путешествия в Тай Сон мы дважды останавливались на ночевки в
горных деревушках. Меня усаживали на площадку, с веревкой на горле, в
качестве примера милостивого обращения с собаками-наемниками, убийцами
женщин и детей.
Я чуть со страху не помер, когда крестьяне, воя, словно цепные псы,
рвались ко мне, требуя моей крови, и каждый раз офицер, солдат Мао и дядюшки
Хо Ши Мина, в последнюю секунду отгонял всех. Я должен был выжить, чтобы
понять ошибочность моей прежней жизни. Я был типичным продуктом
капиталистическо-империалистического уклада жизни. Мне следовало помогать.
Простенькая бихевиористическая философия. Метод кнута и пряника - чтобы
дезориентировать человека в полном смысле этого слова.
Примерно то же самое я почувствовал, выходя из кабинета полковника
Чен-Куена. Меня провели через лагерь к домику, в котором находилась
амбулатория.
Офицер оставил со мной единственного охранника. Через какое-то время
появился врач - маленькая сухонькая женщина в идеальном, без единого
пятнышка, белом халате, очках в стальной оправе, с лицом с туго натянутой
кожей и самым маленьким из всех, что мне довелось видеть, ртом. Она мне
моментально напомнила домохозяйку моего деда - крошечную, постоянно
куксящуюся шотландку из лолендов, неспособную простить Джона Нокса и поэтому
ненавидящую всех особей мужеского пола. Я почуял запах касторки - за столько
лет впервые! - и невольно содрогнулся.
Врач села за стол, дверь снова отворилась, и появилась другая женщина.
Абсолютно другой тип. Эта была из тех, чья чувственность столь вызывающа,
что ни свободная жакетка, ни юбка ее униформы, ни высокие кожаные ботинки не
могли ее скрыть.
Ее смоляные черные волосы были разделены посередине на пробор и
заплетены сзади в две толстые косы. Европейский стиль. И неудивительно,
потому что - как я выяснил позже - ее мать оказалась русской.
Лицо... Лицо идола, которые так часто видишь в восточных храмах.
Мать-земля, уничтожающая всех мужчин, великая, загадочная, со спокойными
глазами, широким, чувственным ртом. Такую можно изучать до бесконечности,
выискивая в ней сад радостей земных и небесных и в конце концов понимая, что
дна в такой натуре нет и быть не может.
Акцент у нее был совсем незаметный, а голос - красоты необычайной.
- Меня зовут Мадам Ню. Я буду вашим наставником.
- Не очень хорошо понимаю, что бы это могло означать, - проговорил я, -
но звучит заманчиво.
Старая врачиха сказала ей что-то по-китайски. Мадам Ню кивнула.
- Сейчас, мистер Джексон, вы разденетесь. Врач хочет сделать осмотр.
Я так устал, что раздевание казалось чем-то нереально-тяжелым, но под
конец мне удалось разоблачиться до трусов. Врачиха оторвалась от чтения
какого-то дела и нахмурилась.
Мадам Ню сказала:
- Пожалуйста, снимите все.