"Джек Хиггинс. Судная ночь на Синосе" - читать интересную книгу автора

моторка, которая скользила по водной глади на расстоянии не более
двенадцати ярдов от нас. Так близко, что наверняка ее пассажиры могли
слышать большую часть нашего разговора.
В моторке были двое. При росте более шести футов и соответствующем
весе я всегда считал себя достаточно крупным, но мужчина, сидевший за
рулем, в сравнении со мной был просто гигантом. С обнаженным торсом
культуриста, с косынкой, небрежно повязанной на шее, он был похож на
гладиатора. На нем была фуражка яхтсмена и солнцезащитные очки, которые не
позволяли детально разглядеть его лицо, но тем не менее оно мне показалось
знакомым.
Но в еще большее удивление меня привела девушка, которая, положив руки
на бедра, стояла на корме и в упор разглядывала меня. На ней было бикини
черного цвета, едва скрывавшее то, что положено скрывать. На ее плечи
спадали прямые длинные волосы. Светлые и блестящие, в лучах яркого солнца
они казались почти белыми.
Ее можно было бы принять за модель, только что сошедшую с обложки
самого респектабельного журнала мод летнего сезона, если бы не лицо, в
котором было что-то особенное. Спокойный, пронизывающий насквозь взгляд
серых глаз, высокие скулы, большой рот, в углах которого, казалось, навечно
застыла легкая усмешка. Я бы даже сказал, врожденное презрение ко всему.
Чувство, присущее подлинной аристократке.
Я почему-то ей кивнул.
- Вы все-таки решились? - спросила она.
Ее отточенное произношение, свойственное представителям высшего
общества, пробудило во мне ирландца. Намеренно усилив свой ирландский
акцент, я ответил:
- А почему бы и нет? Слава Богу, отличный для кончины день, как
говаривала моя старая бабушка.
Мой ответ достиг цели. Она теперь поняла, из какого теста я замешен.
На этот раз ее губы вздрогнули от смеха. Я натянул маску, сделал шаг к
борту, остановился, чтобы отрегулировать подачу кислорода из баллона, и
шагнул прямо в воду рядом с якорной цепью, которая при погружении и подъеме
служила мне ориентиром.
Однако я допустил ошибку. Я слишком устал для такой тяжелой работы и
испытывал ощущение, будто вода просачивается сквозь мою кожу. Но это еще не
все. На глубине пятидесяти футов я вошел в нейтральную зону. Видимость была
хорошей, но краски поблекли, так как верхние слои воды, фильтруя дневной
свет, поглощали из его спектра красные и оранжевые цвета.
Неожиданно передо мной в зеленой дымке, подобно раскрывшемуся цветку,
появился парашют. Зацепившись за него, я запутался в его куполе, и мне
пришлось изрядно потрудиться, чтобы освободиться. Меня вновь обуял животный
страх. Тот же страх, который я испытал в прошлом году в тот жуткий час,
когда, погрязнув в черном иле, я беспомощно лежал на дне моря у побережья
Александрии в ожидании смерти. Просочившаяся в шлем ледяная вода уже была
на уровне моих щек.
Освободившись от объятий парашюта, с кинжалом в руке я двинулся в
направлении пилота. Проскользнув между стропами парашюта, отнесенного
морским течением в сторону, я посмотрел на летчика. Его широко раскрытые
глаза застыли в изумлении, а вытянутая вперед рука как бы взывала о помощи.
На цепочке, обвивающей его шею, висела миниатюрная золотая Звезда Давида.