"Джек Хиггинс. Орел улетел ("Лайам Девлин" #04)" - читать интересную книгу автора

О гостинице "Европа" в Белфасте журналисты всего мира рассказывали
легенды. Несмотря на многочисленные диверсии боевиков ИРА, эта гостиница
по-прежнему возвышалась у вокзала на Грейт-Виктория-стрит. Большую часть
дня я провел в своем номере на восьмом этаже. Просто сидел и ждал.
Казалось, все было спокойно, но в этом спокойствии чувствовалась тревога.
Ближе к вечеру я внезапно услышал взрыв бомбы и, выглянув в окно, увидел
вдалеке черное облако дыма.
В начале седьмого, как только начали сгущаться сумерки, я решил
спуститься в бар выпить чего-нибудь и стал надевать куртку. В этот момент
зазвонил телефон. Чей-то голос произнес:
- Господин Хиггинс? Это дежурный портье. Такси, которое вы заказывали,
у подъезда.


* * *

Такси было черного цвета, какие есть и в Лондоне. За рулем сидела
средних лет женщина с приятным лицом, совсем как у вашей любимой тетушки. Я
опустил стеклянную перегородку, разделявшую нас, и поприветствовал ее, как
принято в Белфасте:
- Добрый вечер.
- Добрый.
- Не часто встретишь женщину за рулем такси, в Лондоне таксисток я не
видел.
- Ужасный город. Чему тут удивляться? А теперь сидите спокойно, как
добропорядочный джентльмен, и смотрите в окошко.
Она задвинула перегородку. Мы ехали не более десяти минут. Миновав
Фолз Роуд - район, где живут католики и который я знаю с детства, - такси
въехало в лабиринт убогих улочек и наконец остановилось у церкви. Женщина
опустила стеклянную перегородку и сказала:
- Как войдете, первая исповедальня справа.
- Ясно.
Я вышел из машины, и женщина тут же уехала. На церкви висела табличка:
"Церковь святого Имени". Здание было в прекрасном состоянии. Золотой
краской было написано время начала служб и исповеди. Поднявшись по
ступенькам, я открыл дверь и вошел. Церковь оказалась не очень большая,
внутри царил полумрак. У алтаря мерцали свечи, а рядом в молельне я увидел
скульптуру Богоматери. Как бы по наитию я опустил пальцы в сосуд со святой
водой и перекрестился. Мне припомнилось, как сокрушалась о моей темной
протестантской душе моя тетушка, добропорядочная католичка из графства
Южная Арма, которая занималась некоторое время моим воспитанием.
Вдоль стены стояли кабинки-исповедальни. Никто не томился в ожидании,
что само по себе было неудивительно, так как, согласно расписанию у входа в
церковь, до начала исповеди оставался еще целый час. Я вошел в первую
кабинку справа и закрыл дверь.
Посидел немного в темноте, затем решетчатое окошко бесшумно
отворилось.
- Слушаю, - сказал кто-то тихим голосом.
Я ответил, не задумываясь:
- Благословите меня, святой отец, ибо грешен я.