"Фиона Э.Хиггинс. Заклинатель" - читать интересную книгу автора

дьявол с копытами, озаренный внезапной вспышкой раздвоенной молнии.
Очнулся я под звуки самой прекрасной мелодии, какую только слышал в
жизни. Пела птица. А вслед за благословенной песней явился и свет. Сквозь
тьму из-за моря пробился луч солнца. Я почувствовал (именно так - не
увидел!), как духи, живущие на гребне горы, поспешно прячутся от утренней
зари. Ликование охватило все мое существо - и одновременно невыразимая
усталость.
Когда я доковылял наконец до деревни, взорам односельчан предстало
печальное зрелище. Я совсем обессилел и был с ног до головы заляпан грязью,
одежда превратилась в лохмотья, ботинки исчезли, кожа была ободрана и
сочилась кровью, словно меня всю ночь стегали плетьми.
Все повыбежали из своих домов, чтобы поглазеть на меня.
"У него получилось! - удивленно восклицали они. - Получилось!"
"Но какой ценой!" - воскликнула моя мать, подхватила меня на руки и,
полумертвого, унесла в дом, уложила в постель, накормила мясом и пышками. У
меня началась лихорадка; долго я пролежал, не открывая глаз и беспокойно
метаясь по подушке. Три дня и три ночи я непрестанно бормотал что-то на
никому не понятном языке. На четвертый же день я очнулся и увидел отца и
мать, братьев и односельчан: они стояли вокруг моей постели и не сводили с
меня глаз.
"Ну? - спросил отец; он так стиснул руки от нетерпения, что костяшки
его пальцев побелели. - Что ты нам скажешь?"
И с моих опаленных жаром лихорадки губ сорвались слова - слова
неведомого языка: "Neel ain tintawn mar duh hintawn fain".
"Он получил знание!" - радостно воскликнули все и стали хлопать отца по
спине, поздравляя.
Разумеется, будучи сыном горного духа - а это теперь считалось
доказанным и не вызывало ни малейших сомнений, - я не мог оставаться в
деревне. Я должен был двинуться в путь - на поиски удачи. Вот так-то и
вышло, что сегодня я оказался здесь, перед вами. И пусть знают все: может
быть, я и зарабатываю себе на хлеб метанием картошки, но всегда буду
помнить, что я, Бьяг Гикори, выжил в ту ночь на Кахир-Фаза и наградой за
этот подвиг мне стала поэзия".

Бьяг отвесил поклон и улыбнулся. Слушатели восторженно зааплодировали.
Алуф Заболткинс даже встал и воскликнул:
- Браво! Браво! Бьяг, это было прекрасно! Рассказ замечательный. Верю
безоговорочно, что если кто и мог пережить ночь на той самой горе, так это
ты!
- Ну а как насчет песни? Одной из тех, о которых ты так часто
вспоминаешь? - предложила миссис Сытвуд.
Лицо Бьяга опять просияло, и он поспешил удовлетворить просьбу. Едва он
допел одну песню, тут же начал другую (у него был огромный репертуар);
мистер Пантагус, Алуф, а иногда и миссис Сытвуд с удовольствием ему
подпевали. А вот Пин из последних сил боролся с зевотой.
Юнона тронула его за плечо.
- Идем со мной, - позвала она.
Поколебавшись, Пин все же поднялся с лавки и двинулся вслед за девушкой
вверх по лестнице. В холле, вдали от камина, царила прохлада, и сонливость
будто рукой сняло.