"Сирил Хейр. Трагедия закона ("Инспектор Маллет") " - читать интересную книгу автора

преуспевающим быстро добился и успеха, и процветания. Судья Барбер сидел
справа от Фродшама, а Дерик - напротив судьи. Соседом Дерика слева был
секретарь выездной сессии суда, робкий пожилой джентльмен, имевший привычку
нюхать табак. Петигрю случайно или намеренно оказался далеко от Барбера, по
левую сторону от младшего барристера, который по традиции занимал место в
конце стола. Там же, естественно, собрались адвокаты помоложе. Петигрю
нравилось быть в компании молодых людей, и он чувствовал, что им тоже
интересно его общество, хотя начал подозревать, что они смотрели на него
скорее как на музейную редкость, чем на одного из своих.
Хорошее настроение судьи, поддерживаемое обильными возлияниями
шампанского, передалось всей компании. Барбер высказал свое мнение по поводу
войны, которое мало чем отличалось от общего мнения в октябре 1939 года, и,
само собой, рассказал несколько забавных историй из своего адвокатского
прошлого. К концу вечера он совсем расчувствовался, вспоминая предыдущие
выездные сессии, которые проходили совсем не так, как теперь. Петигрю
придерживался такого же мнения, но, слушая судью, с трудом скрывал
презрение, потому что одной из затаенных причин его нелюбви к Барберу было
то, что на самом деле судья не являлся истинным приверженцем выездных
сессий. При первой же возможности он поменял бы беспокойные будни в
провинциальных городах на роскошную жизнь в Лондоне. Многие годы до того,
как его назначили выездным судьей, он только числился в Южном округе и
требовал непомерные гонорары за то, чтобы оставить свою обширную практику на
Странде {Странд - одна из главных улиц в центральной части Лондона} и
выехать на работу в сельскую местность. Впрочем, Петигрю признавал, что в
этом не было ничего плохого. Он и сам в свое время мечтал о большой практике
в столице. Однако питал отвращение к лицемерию, и у него были причины
презирать лицемерного Барбера. Его бесили разглагольствования этого
самозванца перед новичками и его претензии на роль истинного преемника и
хранителя традиций выездных сессий суда.
Когда наступило время выпить бренди и выкурить по сигаре, судья
поднялся со своего места.
- Существует много прекрасных старых обычаев, которым грозит забвение,-
произнес он.- Я расскажу вам об одном, который, должно быть, незнаком
присутствующим здесь молодым людям. Возможно, я единственный среди вас, кто
все еще помнит этот обычай, и я хочу его возродить. Я имею в виду старый
тост, который произносил старший из присутствующих в адвокатской столовой в
первый вечер Михайловой сессии {Михайлова сессия Высокого суда правосудия
начинается в Михайлов день (29 сентября).}: Fiat justitia! {Да свершится
правосудие! (лат.)}
- Удивительно, как много старых обычаев знает судья,- заметил сосед
Петигрю после того, как адвокаты осушили бокалы.
- В самом деле удивительно,- сухо признал Петигрю.- Тост "Ruat coelum"
{И да падут небеса (лат.). Часть крылатого выражения: "Да свершится
правосудие, даже если падет мир"} поднимали по окончании летней сессии, и
его всегда провозглашал младший барристер.
Если не считать подобных мелочей, папаша Уильям был прав.
Действительно, как сказал этот старый врун, обычаям выездных сессий грозило
забвение. Впрочем, Петигрю выпил уже достаточно много, чтобы всерьез
беспокоиться обо всем этом.
- Кстати, господин секретарь,- спросил судья Дерика, усаживаясь на свое