"Джорджетт Хейер. Нежданная любовь " - читать интересную книгу автора

никакого отношения к их изгнанию.
Найдя Венецию не реагирующей даже на комплименты, миссис Скорриер
улыбнулась еще шире и заставила себя пуститься в описания материнских
инстинктов, побуждающих бросаться на защиту любимого дитяти. Результат этого
великодушного жеста был разочаровывающим, ибо Венеция, рассеянно посмотрев
на нее, ограничилась следующими фразами:
- Бедная Шарлотта! Надеюсь, она сможет справиться со своим страхом
перед собаками. Иначе ей придется нелегко, так как собаки Конуэя шумные и
невоспитанные.
После этого она велела Рибблу сообщить в конюшню, чтобы ее кобылу
привели к дому. Подслушав их разговор с Обри, миссис Скорриер сделала вывод,
что Венеция собиралась посетить какого-то арендатора или слугу, с которым
произошел несчастный случай. Это ее возмутило, так как она считала, что
теперь Шарлотта должна исполнять обязанности доброй хозяйки, и ей очень
хотелось сопровождать дочь в карете, утешая больных и нуждающихся, давая
мудрые советы неосторожным и вообще уча уму-разуму всех слуг и работников
Конуэя.
Миссис Скорриер не могла знать, что ни советы, ни помощь не были нужны
пострадавшему семейству респектабельного фермера, чей младший сын, крепкий
мальчуган лет десяти, сломал себе руку. По мнению его рассерженного
родителя, ему требовались не сладости и не целебные отвары, а хорошая
взбучка, так как несчастный случай произошел исключительно в результате его
упрямства и непослушания. Венеция не стала бы наносить этот визит
вежливости, но она больше не могла терпеть каждодневных жалоб домашней
прислуги на посягательства миссис Скорриер.
Вчерашнее появление Обри, прервавшее ее разговор с Деймрелом, не
слишком беспокоило Венецию. Ей сразу же пришлось переключиться на очередной
домашний кризис, и только гораздо позже у нее появилась возможность обдумать
происшедшее в библиотеке и поинтересоваться, что означали слова Деймрела.
Венеция сомневалась в том, что любима, не более, чем в утреннем восходе
солнца, однако, когда она лежала в кровати, будучи не в силах заснуть, ее
радость, которую не могли потревожить ни домашние склоки, ни недовольство
миссис Скорриер, начала сменяться все увеличивающимся беспокойством. Деймрел
не сказал ничего слишком фривольного или такого, что позволяло бы
заподозрить его в непорядочных намерениях, и все же, смеясь над мужской
осторожностью, Венеция не могла не испытывать страх, что его нежелание
связывать себя обязательствами может иметь и другое объяснение. Этот страх
быстро исчез при воспоминании о нежности, которая, как ей подсказывал
инстинкт, не имела ничего общего с мимолетной вспышкой сластолюбия - он был
беспричинным, порожденным либо иррациональными тревогами утомленного мозга,
либо свойственным людям суеверным ужасом перед неведомыми злыми богами,
которые забавлялись, разрушая счастье смертных.
Утром страхи отступили. Ночь была бурной, и Венеция подумала, глядя из
окна на разбросанные по лужайке увядшие листья, что ей не давали заснуть и
внушали тревогу вой ветра и стук дождя об оконные стекла. Деймрел скоро
приедет в Андершо, а ночные страхи были всего лишь фантазиями, порожденными
усталостью и стихией. Затем Венеция вспомнила предупреждение Деймрела, что
дела задержат его дома на все утро, и снова начала беспокоиться, пока не
сообразила, что он вызвал в Прайори своего агента. Должно быть, адвокат
прибыл из Лондона и старался поскорее покончить с делами. Деймрел тоже едва