"Джорджетт Хейер. Смятение чувств (том 2) [love]" - читать интересную книгу автора

- Пожалуй, Лидия - именно такая девушка, какую он хотел бы иметь
своей дочерью. В ней столько жизнерадостности, озорства, да к тому же она
ужасная проказница!
- Что касается меня, я думаю, он вполне доволен своей собственной
дочерью!
- Я знаю, что он нежно любит меня, но нельзя отрицать, что я зачастую
жестоко его разочаровываю. Ну, с этим ничего не поделаешь, но мне очень
хотелось бы быть хорошенькой, и живой, и занятной!
- А мне - нет, если живость означает то, что я вкладываю в это
понятие. А что касается занятности, то, поверь, я считаю тебя очень
занятной, Дженни!
- Это вежливо с твоей стороны, но ты имеешь в виду, что считаешь меня
комичной - но ведь это совсем другое! - возразила она. - Наверное, ты не
станешь возражать, чтобы я как-нибудь свозила Лидию на Рассел-сквер? Она
хочет видеть казака, который стоит у дома мистера Лоуренса всякий раз,
когда царь едет туда позировать для портрета. А ты сам когда-нибудь видел?
И зачем только папа рассказал ей об этом? Знаешь, Баттербанк дружен с
человеком Лоуренса и потому может предупредить папу, когда ожидается
приезд царя. Мне самой как-то нет никакого дела до него, и до короля
Пруссии тоже, хотя, должна признать, он очень красив, несмотря на то что
выглядит таким унылым. И конечно же я не виню его в этом, - добавила она,
- ведь того, что он и, прочие из них шагу не могут ступить, не собрав
толпу зевак, достаточно, чтобы любого повергнуть в уныние!
- Не дай Лидии уговорить тебя ехать на Рассел-сквер, если тебе это не
интересно! - сказал Адам. - В конце концов, она увидит иностранцев в опере.
- Она не увидит там казаков. Если уж на то пошло, она и королей с
принцами не разглядит как следует, потому что наша ложа - по ту же
сторону, что и королевская. И все-таки, думаю, там будет на что посмотреть.
Она говорила в большей степени пророчески, чем даже сама подозревала:
взору Лидии открылось гораздо больше, чем это можно было предвидеть. Обзор
ложи регента, с царем по одну руку и королем Пруссии по другую и свитой из
иностранной знати, скучившейся позади них, был весьма ограничен, зато ложа
Линтонов была выгодно расположена для каждого, кто жаждал увидеть
принцессу Уэльскую.
Ее исключили из участников королевских торжеств, но она отомстила
регенту, ворвавшись в ложу, как раз напротив него, пока пели "Боже, храни
короля!". Она была одета в черный бархат, с черным париком на голове,
поддерживавшим алмазную тиару, и демонстрировала такую потрясающую фигуру,
что привлекла внимание почти всех, за исключением своего принадлежавшего к
королевской семье супруга.
Гимн закончился; и, когда Грассини, выводившая его своим богатым
контральто, сделала низкий реверанс в сторону королевской ложи, в партере
разразился шквал аплодисментов. Он предназначался именно принцессе, но та
уселась на свое место, никак не отреагировав, лишь криво усмехнувшись и
сказав что-то человеку из свиты.
А регент тем временем аплодировал Грассини; продолжительное хлопанье
заставило его обернуться и отвесить грациозный поклон - но кланялся ли он
публике или своей жене, неизвестно, этот вопрос был самым обсуждаемым, но
так никогда и не разрешенным.
Как бы там ни было, Лидии показалось, что это редкостная удача, когда