"Бернар Эйвельманс. В объятиях спрута (Чудовища морских глубин) " - читать интересную книгу автора

комический эффект, совершенно неуместный в этой трагической эпопее.
Между прочим, в русском переводе Н. И. Гнедича также фигурирует кит).
Это название применялось также и к головоногим, поскольку размеры их
были очень внушительны.
Поэтому пусть читатель не удивляется, найдя в следующей главе
отступления по поводу кита, которого несправедливо смешивают с животным,
называемым cetus. Кроме того, что эти отступления вносят в рассказ приятное
разнообразие, они позволяют прояснить наиболее темные места в истории
гигантских осьминогов и кальмаров. В середине века они действительно были
сплетены в тесный клубок вместе с легендами о китах и кашалотах, черепахах и
большом морском змее. Все они крутятся вокруг центрального сюжета о животном
таком громадном, что его принимают за остров.
Поскольку не существует достаточно острого меча, чтобы разрубить этот
гордиев узел, ограничимся попыткой трудолюбиво его распутать.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЛЕГЕНДА О ЖИВОМ ОСТРОВЕ

Мореплаватели принимают морское чудище за островок в море, бросают
якорь на его спине, разводят на ней огонь - и вдруг чувствуют, что этот
остров уходит в открытое море, а их корабль тонет. Живой остров - причина
множества кораблекрушений, истинное несчастье для моряков. Такого рода
случаи были, по-видимому, в давние времена довольно обычными, поскольку мало
кто из средневековых авторов, интересовавшихся естественными науками, не
писал о них.
Если моряки, попадавшие в такие ситуации, оказывались, вероятно,
совершенно ошеломлены происшествием, то о "натуралистах" этого сказать никак
нельзя. Прочитав их описания этих случаев, невозможно понять, является ли
это коварное животное китом, рептилией, ракообразным или головоногим
моллюском. Нет, Плиний все же был более точным в своих рассказах.
В эту эпоху, правда, в животном мире царил невероятный хаос, особенно
среди морских животных. Эрудиты в самом деле считали, что главное - это
перевести более или менее удачно названия их греческих и римских
предшественников, иногда пользуясь текстами на арабском языке, а затем
копировать друг друга. Другой их заботой было определить "свойства вещей" и
их "различия", как тогда выражались, и особо выделить "чудеса". Все это
делалось с единственной целью: раскрыть аллегорическое значение этих
"свойств", извлечь мораль из этих "чудес" и восславить господа за такие
удивительные создания. Естественно, у средневековых "зоологов" не оставалось
ни времени, ни охоты заниматься самостоятельными наблюдениями или хотя бы
просто проверить свои самые элементарные утверждения. Поэтому малейшая
ошибка при копировании приводила иногда к рождению какого-нибудь нового
"чуда". И конечно, часто такими "чудесами" оказывались неправильно
переведенные с чужого языка названия животных.

Восточные преувеличения

Странные поиски аллегорий ведут свое начало со времен распада эллинской
цивилизации. Но вкус к неумеренным преувеличениям, к экстравагантности
имеет, несомненно, восточное происхождение. Об этом можно судить по
размерам, которые разные восточные народы приписывали киту.