"Бернар Эйвельманс. В объятиях спрута (Чудовища морских глубин) " - читать интересную книгу автора

"рисунок" предмета. Увы, редко случается, что при внезапном появлении
неизвестного животного рядом оказывается талантливый художник. Представление
о незнакомце строится обычно на основании словесного портрета. Именно в этот
момент червь неясности проникает в зоологическое яблоко. Ибо словесное
описание неизвестного существа по природе своей трудно сделать. Оно приносит
результат тем менее достоверный, чем более расплывчатым и неумелым оно
оказывается.
Опишите моржа как своего рода тюленя, вооруженного слоновьими бивнями,
и хороший художник сможет на основании одного лишь этого свидетельства
нарисовать удовлетворительный или, во всяком случае, не лишенный сходства
портрет этого животного. Но если случайно, по примеру натуралистов прошлого,
вы станете описывать осьминога как рыбу с восемью лапами, то рискуете не
узнать оригинал, глядя на его гравированное изображение. Действительно, мало
кто подумает об осьминоге, когда увидит среди гравюр "Универсальной
космографии" Себастьяна Мюнстера (1556), где собраны все чудовища северных
морей, изображение чего-то вроде большой чешуйчатой рыбы с паучьими лапками.
Этот рисунок странного по меньшей мере существа был позаимствован
космографом из немецкого перевода, сделанного Раффом в 1545 году, сочинения
Альберта Великого, в котором рисунок, без сомнения, относится к осьминогу.
Можно ли упрекать художника, иллюстрировавшего переведенное на
разговорный язык и предназначенное для широкой публики издание этого
сочинения, за такое изображение этого моллюска? Конечно, нет, поскольку
автор сам говорил о нем как о "морской рыбе, имеющей восемь лап". И можно ли
упрекать Альберта фон Больштедта, самого авторитетного ученого
Средневековья, за то, что он описал осьминога таким образом? Ведь в его
время "рыбой" называли всякое морское животное, кем бы оно ни оказалось -
медузой, морской звездой или китом.

Морское чудовище, похожее на льва

Досадные искажения, привнесенные усердным иллюстратором, иной раз могут
зайти очень далеко. Не надо удивляться, например, видя большинство морских
чудовищ одетыми в чешуйчатую кольчугу. Ведь рыбы - самые характерные
обитатели моря, а у рыб обычно имеется чешуя. И, если в описании упоминалось
о морском происхождении животного, добросовестный иллюстратор не преминет
подчеркнуть это, наделив его в своем портрете чешуйчатой кожей. Может быть,
в некоторых случаях художник и сам сомневался в том, что это создание ею
обладало, однако для него наличие чешуи было самым простым способом
символически выразить морское происхождение животного. Не достаточно ли было
бы, скажете вы, изобразить его плавающим в своей родной стихии? Да, конечно.
Но дело в том, что вода - это вещество, дьявольски трудно поддающееся
изображению. В этом суть проблемы. Именно в силу такой условности на рисунке
первого ватерклозета, сделанном в XVI веке, резервуар с водой изображен
полным рыб (Этот рисунок содержится в сочинении "A New Discours on a Stale
Subject, Called the Metamorphosis of Ajax" (1556), принадлежащем перу
изобретателя этого приспособления, сэра Джона Харрингтона, крестника
королевы Елизаветы Английской). Можно быть уверенным в том, что никто и
никогда не собирался использовать в виде аквариума сосуд, предназначенный
для регулярного опорожнения нечистот в трубу для стока. Но можно ли было
иначе и с большей ясностью продемонстрировать оригинальность этого