"Эрнест Хемингуэй. Трактат о мертвых" - читать интересную книгу автора

увидел естественную смерть.
Единственный случай естественной смерти, который мне пришлось видеть,
кроме смерти от потери крови, что не так уж плохо, была смерть от испанки.
От испанки умирают, задушенные слизью. А теперь я хотел бы видеть смерть
кого-нибудь из называющих себя "гуманистами",[1] ведь такие неустрашимые
путешественники, Как Мунго Парк или я, еще существуют, и, может быть, им
суждено дожить до физической смерти некоторых членов этой литературной секты
и наблюдать их полный достоинства уход из жизни. Мои раздумья
естествоиспытателя навели меня на мысль, что хотя благопристойность -
прекрасная вещь, но дальнейшее существование человеческого рода требует,
чтобы не все были благопристойны, ибо положение, предписанное производителям
потомства, неблагопристойно, в высшей степени неблагопристойно, и, быть
может, так называемые гуманисты и являются результатом благопристойного
сожительства. Но независимо от того, каково было их начало, я надеюсь
увидеть конец некоторых из них и стараюсь предугадать, как черви приступят к
этому консервированному бесплодию; творенья их - лишь тлен и прах, их
страсть - вся в сносках, не в стихах.
СТАРАЯ ЛЕДИ. Это очень милый стишок про страсть.
- Знаю. Я заимствовал его у Эндрю Марвелла. Этому я научился у Т. С.
Элиота.
СТАРАЯ ЛЕДИ. Элиоты старые друзья нашей семьи. Кажется, они торговали
лесом.
- Мой дядя женат на дочери лесоторговца.
СТАРАЯ ЛЕДИ. Как интересно.
- Возможно, что в главе о мертвых закономерно говорить об этих
самозваных гуманистах, хотя ко времени выхода в свет данной книги это звание
и может потерять всякий смысл, но это несправедливо по отношению к тем
мертвым, которые не были смолоду живыми мертвецами, не издавали журналов и в
большинстве своем, без сомнения, никогда и не читали их, и которых мне
довелось видеть в жаркий день с полпинтой копошащихся червей на том месте,
где раньше был рот. Но не всегда на долю мертвых выпадала жаркая погода,
чаще они лежали под дождем, и дождь обмывал их и размягчал землю, в которой
их хоронили, и случалось, что дождь лил до тех пор, пока земля не
превращалась в грязь, и вымывал их обратно, и их снова приходилось хоронить.
Зимой, в горах, мы зарывали их в снег, а весной, когда снег таял, их хоронил
кто-нибудь другой. В горах у мертвых были прекрасные кладбища - война в
горах прекраснейшая из всех войн, и на одном таком кладбище, в селении
Покол, был похоронен генерал, которому снайпер прострелил голову. Вот в чем
ошибка тех авторов, которые пишут книги под названием "Генералы умирают в
постели", потому что этот генерал умер в окопе, вырытом в снегу высоко в
горах; голову его прикрывала альпийская шляпа с орлиным пером, на лбу
виднелось отверстие, куда не вошел бы и мизинец, а на затылке зияла дыра,
где поместился бы кулак - небольшой кулак, и если бы кому-нибудь вздумалось
его туда засунуть, а подле него на снегу было много крови. Он был отличный
генерал, так же как и генерал фон Бер, который командовал Баварским
альпийским корпусом в сражении при Капоретто и был убит итальянским
арьергардом в штабной машине, когда въезжал в Удине во главе своих войск. И
такие книги следовало бы называть "Генералы обычно умирают в постели", если
стремиться хоть к приблизительной точности в этих вопросах.
СТАРАЯ ЛЕДИ. Когда же начнется рассказ?