"Эрнест Хемингуэй. Столица мира" - читать интересную книгу автора

Священники не смотрели на пикадора. Один из них говорил:
- Вот уже десять дней, как я здесь, и целые дни я просиживаю в
передней, а он меня не принимает.
- Что же делать?
- Ничего. Что можно сделать? Против власти не пойдешь.
- Я уже две недели здесь, и тоже ничего.
- Все дело в том, что мы из захолустья. Вот выйдут все деньги, и
придется ехать назад.
- В свое захолустье. Мадриду нет дела до Галисии. Провинция бедная,
глухая.
- Можно вполне понять поступок брата Базилио.
- И все-таки я как-то не очень доверяю Базилио Альваресу.
- В Мадриде многое научишься понимать: Мадрид - погибель Испании.
- Хоть бы уж принял и отказал.
- Нет. Раньше нужно вымотать человека, извести ожиданием.
- Ну что ж, посмотрим. Я умею ждать не хуже других.
В эту минуту пикадор поднялся с места, подошел к столу священников и
остановился - седой, похожий на ястреба, разглядывая их и улыбаясь.
- Torero, - сказал один священник другому.
- И хороший torero, - сказал пикадор и вышел из столовой - тонкий в
талии, кривоногий, в серой куртке, узких брюках навыпуск и сапогах
скотовода, каблуки которых пощелкивали, когда он шел к выходу, ступая вполне
твердо и улыбаясь самому себе. Его жизнь была замкнута в узком, тесном мирке
профессиональных достижений, ночных пьяных подвигов и неумеренного
хвастовства. В вестибюле он закурил сигару и, сдвинув шляпу на одно ухо,
отправился в кафе.
Священники вышли тотчас же за пикадором, смущенно заторопившись, когда
заметили, что они позже всех задержались за столом и в комнате никого не
осталось. Пако и пожилой официант убрали со столов и вынесли на кухню
бутылки.
На кухне сидел Энрике, парень, который мыл посуду. Он был тремя годами
старше Пако и уже озлоблен и циничен.
- На, выпей, - сказал ему пожилой официант, налил стакан вальдепеньяс и
подал ему.
- Можно, - Энрике взял стакан.
- А ты, Пако? - спросил пожилой официант.
- Спасибо, - сказал Пако. Все трое выпили.
- Ну, я ухожу, - сказал пожилой официант.
- Спокойной ночи, - ответили они ему.
Он вышел, и они остались одни. Пако взял салфетку, которой утирал губы
один из священников, и, выпрямившись, сдвинув пятки, опустил салфетку вниз и
потом провел ею по воздуху, следуя головой за движением руки в неторопливой,
размеренной веронике. Он повернулся и, чуть выставив вперед ногу, сделал
второй взмах, затем шагнул вперед, заставляя отступить воображаемого быка, и
сделал третий взмах, неторопливый, безукоризненно ритмичный и плавный,
потом, собрав салфетку, прижал ее к боку и, сделав полуверонику, увернулся
от быка.
Энрике следил за его движениями критическим и насмешливым взглядом.
- Ну, как бык? - спросил он.
- Бык очень храбрый, - сказал Пако. - Смотри.