"Эрнест Хемингуэй. Лев мисс Мэри " - читать интересную книгу автора

голову. Мы услышали выстрел и почти одновременно удар пули в кость и
увидели, как черный самец гну подскочил вверх и тяжело рухнул набок. Другая
антилопа рванулась с места, а мы, крича во все горло, поспешили к Мэри с
Чаро, туда, где посреди луга возвышалась черным бугром огромная туша.
Когда мы один за другим высыпали из охотничьей машины, Мэри и Чаро уже
стояли рядом с гну. Чаро вынул нож. Он был счастлив. Вокруг все повторяли:
"Пига м'узури. Улипига м'узури сана, Мемсаиб. М'узури, м'узури сана".
Я обнял Мэри и сказал:
- Прекрасный выстрел, крошка, и подкралась ты очень близко. А теперь
помоги ему, выстрели вот сюда, где начинается ухо.
- Может быть, лучше в лоб?
- Нет, пожалуйста, под левую мочку.
Она жестом показала всем отойти, сняла затвор с предохранителя, подняла
винтовку, тщательно прижала приклад щекой, глубоко вдохнула, выдохнула,
сделала упор на левую ногу и выстрелила. Пуля вошла точно в то место, где
левое ухо срасталось с черепом. Ноги гну обмякли, а голова слегка
откинулась. Даже мертвый, он выглядел величественно, и я снова обнял Мэри и
отвел ее в сторону, чтобы она не видела, как Чаро вонзит нож в сонную
артерию (только после этого магометанам можно будет есть мясо самца).
- Отправляйся в машину, котенок, и глотни из фляжки с джином. Я помогу
им погрузить тушу в кузов.
- Пойдем, выпей со мной. Я только что накормила своей винтовкой
восемнадцать человек, и я люблю тебя и хочу выпить. Не правда ли, мы с Чаро
подкрались очень близко?
- Восхитительно близко. Лучшего нельзя было и ожидать.
Фляжка "Джинни" лежала в одном из карманов старой испанской патронной
сумки, и в ней была пинта "Гордон'с", который я купил у Салтана Хамуда. Она
была названа так в честь другой, старой, знаменитой серебряной фляжки,
которая однажды во время войны протекла по швам на высоте в бог знает
сколько тысяч футов, да так, что мне показалось, будто меня ранили в зад.
Старую фляжку так и не удалось толком починить, но мы назвали эту плоскую
бутыль в честь старой, высокой, плотно прилегавшей к бедру фляжки, где на
закручивающемся серебряном колпачке было выбито имя девушки, но не было ни
названий сражений, свидетелем которых она являлась, ни имен тех, кто пил из
нее и кого уже не было в живых. Названия сражений и имена погибших даже при
убористой гравировке покрыли бы обе стороны старой фляжки. Но новая, хотя и
невзрачная, была нам не менее дорога.
Мэри отпила из нее глоток, потом выпил я, и Мэри сказала:
- Знаешь, Африка - единственное место, где неразбавленный джин на вкус
не крепче воды.
- Немножко покрепче.
- В фигуральном смысле слова. Я сделаю еще глоточек, если можно.
Джин был действительно очень хорош на вкус, чистый и приятно
согревающий, и вовсе не как вода, и после него все казалось прекрасным. Я
протянул Мэри бурдюк с водой, она сделала большой глоток и сказала;
- Вода тоже прекрасна. Несправедливо сравнивать ее с джином.
Я подошел к заднему борту машины, откинутому для облегчения погрузки
гну... Втиснутый в кузов, самец уже не выглядел так величественно и лежал
там с остекленевшими глазами, огромным брюхом, несуразно вывернутой головой
и вывалившимся, как у повешенного, серым языком. Нгуи, который вместе с