"Берт Хеллингер. И в середине тебе станет легко " - читать интересную книгу автора

словно некое табу.
Со временем пришло понимание, что совесть - это что-то обычное,
инстинктивное. Что ее задача, как и задача других инстинктов, -
устанавливать и охранять отношения внутри определенных границ, и вне этих
границ она несостоятельна. Ибо за пределами маленькой группы совесть
оправдывает даже самые страшные поступки, и ее действие бывает ужасным,
например, в ходе войн.
Поэтому вскоре мне стало ясно, что те священные цели, которые
приписывают совести как некой моральной инстанции, есть цели одной
изолированной группы, стремящейся с помощью совести обосновать свое
превосходство над другими группами, со всеми негативными последствиями,
вытекающи-

ми отсюда для отношений между группами. Так что у меня были все
основания внимательнее присмотреться к результатам влияния совести внутри
группы, а также к тому, как она влияет на отношения между группами.
С совестью тесно связаны ощущения вины и невиновности. И здесь тоже
есть странность: многие дурные поступки часто совершаются с ощущением
невиновности, а хорошие сопровождает чувство вины. Таким образом, для меня
стало очевидно, что чувства вины и невиновности благотворны только внутри
определенных границ, а невиновность и вина не тождественны добру и злу. Этим
я тоже начал заниматься подробнее и обратил внимание на тот факт, что и
вину, и невиновность можно переживать очень по-разному, что эти разные
ощущения служат разным целям, например, связи и уравновешиванию. Их цели
дополняют друг друга, но они же друг другу и противоречат, как, может быть,
справедливость и любовь. Так что невиновность с точки зрения справедливости
нередко становится виной с точки зрения любви, и наоборот.
В ходе исследования этих взаимосвязей постепенно возник доклад "Вина и
невиновность в отношениях". Я работал над ним около года и много раз
останавливался, чтобы накопить новый опыт и проверить его. Год спустя
появился доклад "Границы совести", основанный на результатах этой работы.
Когда я выступал с ним впервые, еще не были осмыслены многие важные
контексты и до окончательной его редакции было далеко. Прорыв наступил,
когда, занимаясь системными переплетениями, охватывающими не одно поколение,
я обнаружил, что наряду с той совестью, которую мы чувствуем, существует еще
одна, неосознаваемая совесть, которая открывается нам только в своем
действии. Другим порядкам эта неосознанная совесть служит как осознанная, и
часто именно тем, что следуя осознанной совести, мы грешим против
неосознанной. Трагические переплетения в семье, как и многие серьезные
заболевания, психозы, несчастные случаи, самоубийства и преступления, а
также отречения, искупление непонятной вины и страх связаны с напряжением
между осознанной и неосознанной совестью и теми более узкими и более
широкими порядками, которым они служат.
Лишь когда мне стали ясны эти взаимосвязи, я смог закончить доклад
"Границы совести". После этого я описал и те порядки, которые стоят за
разными видами совести. Я сделал это снова год спустя в следующем своем
докладе "Порядки любви".
Позже этот доклад был дополнен и расширен. В первой части описываются
порядки любви между родителями и детьми и внутри рода, во второй - порядки
любви между мужчиной и женщиной и по отношению к несущему целому. Здесь я