"Ричард Хелл. Пустоид" - читать интересную книгу автора

ферзя-педераста на заказ надлежащим образом. Прости все обиды. Пришли мне
денег. Не улыбайся. Зафиксируй время. Проткни пузырек иголкой. Надень
наушники. Да. Понижение поля. Подъемный блок-кластер. - Рот уже почти дома
со своей любовью. Дженнифер говорит ему, что ее мысли и она сама - как
корабли, проплывающие в ночи. А тем временем... еще дальше... в то же самое
время, на том же месте, только внутри розового пузырька на воде... глаза
наливаются тяжестью... ты сте

IV

Скала торчит посреди океана, а на дне, у самого ее основания, кишат
моллюски. Рыбы, неадекватный мир, наводящий на мысль о форели на блюде,
ходят - это их слово для "плыть", - рыбы ходят вокруг в своем совершенном и
плавном великолепии. Наша потребность примеривать все на себя и
очеловечивать все вокруг мешает нам воспринимать эти создания во всей
неосознанности и независимости их исключительного величия. У человека больше
общего с растениями, чем с чешуйчатыми, жаберными и бесшеими тварями из
океана. Они там, как в зазеркалье. Странно подумать, ведь мы скользим по
поверхности их мира точно так же, как те существа, занятые своими "прыжками
на лыжах с трамплина", скользят по верхним слоям атмосферы. Очень немногим
из рыб довелось ощутить прикосновение воздуха на своей чешуе. Они не только
в нас не нуждаются, они, в большинстве своем, даже не подозревают о нашем
существовании, как говорят о каком-нибудь начинающем педике. Привязаться к
такому вот существу - это очень опасно. Это - безумие, сознательное
самоистязание. По меньшей мере, это будет "несчастная любовь" - куда
безопаснее любить стену у себя в квартире. Мне кажется, только очень
несчастный и грустный человек способен полюбить рыбу. Однако все эти дела
сердечные увели нас в сторону. (Никто не способен по-настоящему полюбить
рыбу, кроме, разве что, аквалангистов, для которых это должна быть любовь с
первого взгляда, поскольку им вряд ли уже доведется увидеть ту же самую рыбу
еще раз, а рыба, вытащенная из воды - уже совсем не та рыба. Конечно, многие
любят "рыбу", как собирательное понятие, но это то же самое, что любить
рыбоподобных людей.). У скалы кружат огромные рыбины: гротескные создания с
вялыми желеобразными крыльями на восемь футов, с мощными челюстями,
усыпанные светящимися паразитами, словно драгоценными камнями - все
неизвестные и несведущие персонажи в неизвестном романе о девушке, которая
расстреливает свою лучшую подругу. Каждая пуля как будто бы приближает
подругу еще на дюйм к смерти, но она не умрет. Это книга и сценарий Терезы
Штерн. Она начала писать в 19 лет, это был акт протеста и мести Сэму
Пекинпа, Артуру Пенну, Сержио Леоне, себе самой и всему человечеству. Однако
скоро и ей самой, и Господу Богу стало ясно, что ей не надо придумывать
никакого предлога, чтобы написать книгу. В книге воплощалось ее видение
мира, ее мечта, и вполне очевидно, что она была обречена написать эту
книгу - с того момента, когда пролилась ее первая слеза, иначе говоря: с
рождения. Пуэрториканская еврейка родом из Хобокена, почти все свое
отрочество она провела в огромных заброшенных складских зданиях у причала,
откуда были так хорошо видны очертания Нью-Йорка - там она себя чувствовала,
как дома. В облаках удушливого дыма очертания города представлялись как
ломаная линия зданий, изъеденных дьявольской коррозией и украшенных
вертикальными иглами. Пародия на изображение будущего в научной фантастике.