"Ричард Хелл. Пустоид" - читать интересную книгу автора

так всю жизнь, и я прожил бы ее так же легко. Точно так же, как Череп
проспал бы всю жизнь. Я человек, персонаж, субъект - здесь, в кинозале, в
темноте... как червь, гложущий сердце. Перегруженные смыслом слова. Внимание
рассеивается - пожалуй, мне лучше отсюда уйти.
Еще один год, когда нечего делать. Горячие нью-йоркские улицы. Тяжелая
настоятельная потребность прорваться в жару. Жара - это сфера, где львы
обрывают плоть зебры до самого сердца, которое все еще бьется, но болевой
шок не дает пожираемой жертве почувствовать, что ее пожирают. И это тоже
ужасно скучно. Стайки девчонок-мальчишек на улицах, где солнце струится по
коридорам проулков. Груда кровоподтеков в высокой траве - ты никогда не
поверишь, что кожа бывает таких цветов. Поскольку ты видел закат за городом,
ты понимаешь, что то же самое происходит и здесь, и город выглядит очень
искусственно. Как подделка. Девчонки-мальчишки бродят по улицам. Облегающие
штаны еле держат набухшие члены и яйца, налитые кровью, облегающие штаны
впитывают в себя капли секреции из пизденок, выставляющих себя напоказ. В
подземке басовый рев вызывает мгновенную эрекцию. Ты не можешь поверить, что
она тебя не дождалась, и выходишь на своей остановке. Где теперь Грета
Гарбо? Где президент? Может быть, они сходят со мной в Наркотехнический
Вектор и купят мне все, что мне нужно? Я Рот. Я не Рот. Я не Артур. Я иду
домой. Буду смотреть в окно.
Выкину черные полосы за окно. Рот заходит к себе в квартиру. Череп
куда-то ушел.

***

То, что происходит со Ртом - и особенно с Черепом, - не имеет
касательства к остальным людям. Остановка в развитии. Застывшая юность.
Инопланетные существа. Живые мертвецы. Вокруг там много людей. Пойду в кино.
Прыщи - мои зрители. Вот было бы здорово тебя выдавить еще до того, как ты
вылезешь и созреешь. Я бы вытер тебя о штаны. Можешь сделать со мной то же
самое. Хочу обнять тебя и прижать к себе - хочу быть тем, кого ты любил в
первый раз, тем, чье качанье закроет тебе глаза и заставит тебя задержать
дыхание. Кто заставит тебя мечтать о том, чтобы тебя сбила машина, чтобы
открыть свои чувства без робости и смущения. Выразить свою любовь, так чтобы
в ней не было даже намеков на желание взаимности. И тогда я скажу тебе, что
я тоже тебя люблю. Мы посмеемся над этим признанием, но ты уже по ту сторону
жизни, и мысли твои бродят где-то не здесь. Меня оставили здесь, словно
глупую книжку, а ты ушел в страну мертвых, твое тело - Нью-Йорк перед ликом
солнца. Я тебе завидую. Вот если бы все было наоборот: ты был бы книгой, а я
умирал. Но есть смерть до жизни, и есть смерть после жизни, и моя смерть -
которая до.
Едим Свой Хлеб.
Тебе разве не интересно посмотреть на себя со спины? Стать кинозвездой.
Сейчас я уже выздоровел. Рот сидит один у себя в квартире и смотрит в
окно на дома. Почти стемнело. Он очень настойчиво осознает свое одиночество,
вампир, нет покоя, он вплетен в родство с тишиной, заполняющей комнату.
Стены и вещи невозмутимы и самодовольны, абсолютно самодостаточны и
независимы от него, а небо и облака снаружи - они тоже никак не спасут.
Небо - дом, оно ничем не поможет. Лучше провести жизнь, падая сквозь небеса,
чем сквозь соляную кислоту. Если бы только он мог "забыть" о падении и