"Альфред Хэйдок. Маньчжурская принцесса" - читать интересную книгу автора

Предвечного и прислушиваться к шелесту его одежд в облачных грядках...
И еще тут, на середине расстояния от подошвы холма до вершины, было
нечто, останавливающее внимание, - обнесенный стеною из серого гранита
четыр╕хугольник с двумя траурными елями у входа и могильными холмами
посередине - место вечного успокоения. Оно разливало по этому, цветами
усеянному, холму очарование светлой грусти, ненарушимой тишины сна, смерти
и покоя, рожденного вечностью.
- Какая красота! - прошептал Багров, соскакивая с седла, - во всем мире
не найдешь другого места, где бы земля так говорила с небом!
Он быстро установил мольберт и приступил к работе с лихорадочной
поспешностью. Через несколько минут он уже перестал мне отвечать - верный
признак того, что он видит только пятна, цвета, тени, а я... я уже не
существую для него.
Привязав лошадей, я сел в тени каменной ограды и задумался: кто бы мог
тут покоиться? Кладбище это не общественное... Наверное, какой-нибудь
знатный мандарин императорских времен выбрал это место для себя и своего
поколения. И спят они там, укутанные в тяжелые шелка, - сын рядом с отцом,
муж с женой... Мысли все ленивее копошились в моем мозгу, и сон смежил мои
глаза.
Это было довольно странно: днем я никогда не спал, а тут, казалось,
какая-то посторонняя, чужая сила наполнила мой мозг туманом и погрузила в
глубокий сон.
Когда я открыл глаза, удивился, что солнце уже заходит! Поразмыслив,
решил, что прошло уже не менее трех часов.
- А что же Багров? Где он? Я обогнул угол ограды и направился к нему.
Мои первые шаги были тяжелы и неуклюжи: остатки сна еще сковывали
члены, а потом ... я побежал; Багров в неестественной позе, навзничь лежал
у подножия мольберта... Он был без сознания, а с полотна глядела как
живая, стоящая между двух аллей, девушка в древнем одеянии принцесс
Цинской династии.
Обаятельную прелесть и какое-то нездешнее выражение ее лица я разглядел
лишь впоследствии, а в тот момент бросился приводить в сознание своего
друга.
Это мне удалось с большим трудом, но каково было мое изумление, когда
Багров, как только открыл глаза, задал вопрос:
- Где она?
- Кто?!!
- Девушка...
- Какая еще девушка? Я задремал и ничего не знаю... Во всяком случае,
на добрый десяток верст вокруг и в помине нет никаких девушек. А если бы
даже отыскалась какая-нибудь, то, конечно, не принцесса, а из тех дочерей
крестьян, которые сидят на коне, сосут длинную трубку и мастерски
сплевывают, не наклоняя головы!
- Как! - воскликнул Багров, поднимаясь; она же вскоре после твоего
ухода появилась между елями и стояла недвижно долгое время, пока я ее
писал. А потом она подошла ко мне... и...
- А потом ничего не было! - перебил я его, - ты получил солнечный удар
- вот и все... Едем домой!
На обратном пути он жаловался на страшную разбитость во всем теле и
головную боль. Под тем же предлогом он, невероятно осунувшийся за ночь, на