"Роберт Хайнлайн. Логика империи" - читать интересную книгу автора

возвращения из учебного полета в качестве офицера запаса: теперь надо было
наверстывать упущенное.
Скверно, подумал Уингейт, что этот полет привел его именно на
Венеру...


"Вставайте! Вставайте! Поднимайтесь! Поднимайтесь, бездельники!
Выкатывайтесь отсюда! Пошевеливайтесь!"
Уингейту показалось, что этот хриплый голос пропиливает насквозь его
больную голову. Едва он открыл глаза, как его ослепил резкий свет, и он
тут же зажмурился, но голос не собирался оставлять его в покое: "Десять
минут до завтрака, - дребезжал он. - Идите, получайте свой завтрак, не то
мы его выкинем!"
Уингейт опять открыл глаза и, напрягая всю силу воли, заставил себя
поглядеть вокруг. На уровне его глаз двигались ноги, большей частью в
обмотках, хотя некоторые босые - то была отталкивающая, обросшая волосами
нагота. Неразбериха мужских голосов, в которой он мог уловить отдельные
слова, но не фразы, сопровождалась неотвязным аккомпанементом
металлических звуков, приглушенных, но проникающих повсюду: шррг, шррг,
бомм! Шррг, шррг, бом! Каждое такое "бом" ударяло по его трещавшей от боли
голове. Но еще сильнее бил по нервам другой шум - беззвучное жужжание и
шипение; он не мог определить, откуда идет этот шум.
Воздух был насыщен запахом человеческих тел, скученных на слишком
тесном пространстве. Запах не был настолько отчетлив, чтобы назвать его
зловонием, и в воздухе было достаточно кислорода. В помещении ощущался
теплый, слегка отдающий мускусом запах тел, все еще согретых постелью, -
не грязных, но и не свежевымытых. Это было угнетающе и неаппетитно, а в
его нынешнем состоянии почти тошнотворно.
Уингейт мало-помалу начал осматриваться: он находился в каком-то
помещении, тесно уставленном койками. Оно было полно народу - мужчин,
которые вставали, шлепали ногами но полу, одевались. Уингейт лежал на
нижней, первой из четырех узких коек, громоздившихся у стены. Сквозь
просветы между ног, двигавшихся мимо его лица, он мог видеть такие же
этажи коек вдоль стен, от пола до потолка. Кто-то присел на край койки и,
натягивая носки, прижался широкой спиной к его ногам. Уингейт подтянул
ноги. Незнакомец повернул к нему лицо.
- Я толкнул вас, голубок? Извините. - Затем добродушно добавил:
"Лучше выматывайтесь отсюда. Жандарм будет орать, чтобы все койки были
подняты." Он широко зевнул и встал, уже позабыв об Уингейте и его делах.
- Погодите минутку! - быстро окликнул его Уингейт.
- А?
- Где я? В тюрьме?
Незнакомец с беззлобным интересом пристально посмотрел на залитые
кровью глаза Уингейта, на его отекшее, неумытое лицо.
- Эх, парень-парень, вы, видно, здорово влопались, пропив свои
подъемные!
- Подъемные? О чем вы, черт возьми, толкуете?
- Вот еще, господи! Вы что, не знаете, где находитесь?
- Нет.
- Да ведь... - у него, казалось, не было большой охоты говорить о