"Роберт Хайнлайн. Дорога славы" - читать интересную книгу автора

"Шрам-на-роже" ужасно долго играл в детство, а Сингапур - это один из Семи
Греховных Городов, где можно достать все, что угодно.
Я не подразумеваю под этим, что остался предан Девушке с Соседнего
Двора. Та юная леди там, дома, от которой я больше всего узнал о Мире,
Плоти и Дьяволе, во время потрясных проводов в ночь перед тем, как меня
забрили, порвала со мной, когда я еще был новобранцем. Я чувствовал к ней
благодарность, но не привязанность. Она вскоре вышла замуж, сейчас у нее
двое детей, и все они не мои.
Настоящая причина моего биологического неудобства была в географии. У
этих коричневых братишек, с которыми и против которых я воевал, у всех
были коричневые сестрички, значительную часть которых можно было
заполучить за определенную цену или даже pour l'amour le sport [Полюбовно
или из развлечения].
Они в течение долгого времени были единственным блюдом в тамошнем
меню. Медсестры - так они же офицеры, а редкие специалистки из
вспомогательных служб, которые добирались туда из Штатов, блокировались
даже прочнее, чем медсестры.
Я не имел ничего против коричневых сестричек из-за того, что они
коричневые. Лицо у меня было такое же коричневое, как у них, за
исключением длинного розового шрама. Я провел между нами черту из-за того,
что они маленькие.
Во мне было 190 фунтов мускулов без капельки жира, и я никогда не мог
себя убедить, что женщина ростом в 4 фута 10 дюймов [Примерно 150 см],
весом меньше 90 фунтов и лет двенадцати на вид - на самом деле взрослая,
действующая по собственному желанию. Мне это представлялось чем-то вроде
установленного законом обязательного изнасилования и приводило к
психической импотенции.
Сингапур был похож на место, где можно было найти высокую девочку. Но
когда я вырвался из Аллеи Менял, я вдруг невзлюбил людей, больших и
маленьких, и отправился на корабль - и, вероятно, избавил себя от
сифилиса, купидонова катара, мягкого шанкра, китайской гнили, триппера и
ножного лишая - мудрейшее решение из всех сделанных мной с тех пор, как в
14 лет я не согласился бороться со средних размеров аллигатором.
Я по-английски сказал водителю, какой мне нужен причал, повторил то
же по памяти на кантонезском (не слишком хорошо; в этом языке девять
тонов, а все, что я учил в школе, - это французский и немецкий), я показал
ему карту с отмеченным причалом и его названием, напечатанным по-английски
и нарисованным на китайском.
Всем, кто сходил с корабля, давали подобную карту. В Азии любой шофер
такси говорит по-английски достаточно, чтобы отвезти вас в район Красных
Огней и в магазины, где можно "купить по дешевке". Но он ни в какую не
может разыскать ваш причал или лодочную пристань.
Мой "шеф" послушал, глянул на карту и сказал:
- Ясно, приятель. Усвоил, - затем сорвался с места, обошел угол на
визжащих шинах, покрикивая тем временем на тележки разносчиков, на кули
[Носильщики (кит.)], на детей и собак. Я расслабился, довольный, что нашел
себе этого таксиста среди тысяч.
Вдруг я выпрямился на сиденье и заорал, чтобы он остановился. Я
должен кое-что объяснить: заблудиться я не могу. Может, это талант "пси",
вроде той чепухи, которую изучают в Дюке. Мама говаривала, что у ее