"Роберт Хайнлайн. Достаточно времени для любви" - читать интересную книгу автора

лгать артистично таков: следует говорить правду, но не всю. Второй способ
так же требует правды, но он сложнее: говори правду, даже всю... но
настолько неубедительно, чтобы слушатель принял твои слова за ложь.
Я обнаружил это лет в двенадцать-тринадцать. Дедуся по матери научил:
я многим в него пошел. Натурально старый черт - не ходил ни в церковь, ни
к докторам, говорил, что и те и другие только прикидываются, что знают
что-нибудь. В восемьдесят четыре года он щелкал зубами орехи и выжимал
одной рукой семидесятифунтовую наковальню. Потом я сбежал из дома и больше
его не видел. В анналах Семей сказано, что он погиб несколько лет спустя
при бомбежке Лондона во время битвы за Британию.
- Знаю. Конечно же, он тоже мой предок, и я получил имя в его честь -
Айра Джонсон. [В то время, когда старейшина, по его утверждению (как и
далее), покинул дом, Айре Джонсону было менее восьмидесяти лет. Айра
Джонсон был доктором медицины. Долго ли он практиковал и лечился ли сам
или прибегал к помощи других врачей, неизвестно. (Дж.Ф.45-й).] [Айра
Говард - Айра Джонсон. Похоже на случайное совпадение: в те времена
библейские имена имели широкое распространение. Специалисты по генеалогии
Семей не сумели обнаружить родства между ними. (Дж.Ф.45-й.)]
- Верно, именно так его и звали. Но я звал его дедусей.
- Лазарус, меня интересуют именно подобные вещи. Айра Джонсон не
только ваш дед и мой пращур. Он был предком многих миллионов людей,
обитающих и здесь, и повсюду - однако до сих пор для меня это было просто
имя да две даты - рождения и смерти. И вдруг вы оживили его - человека,
личность уникальную, яркую.
Лазарус задумчиво посмотрел на него.
- Положим, "ярким" он мне никогда не казался. Я бы назвал его
противным старым дурнем, и, как считалось тогда, он, безусловно, не
способен был хорошо повлиять на меня. Ммм, в городе, где жила моя семья,
что-то поговаривали о нем и молодой училке. Это был скандал - по понятиям
тех лет, конечно - и я думаю, что мы уехали из города именно поэтому. Я
так ничего и не узнал, что там случилось - тогда взрослые ничего не
рассказывали. Но я многому у него научился: он уделял мне больше времени,
чем мои родители. Кое-что запомнилось. "Вуди, - говорил он, - всегда
плутуй, играя в карты. Ты все равно будешь проигрывать, но не так частой
крупно. И когда проигрываешь - улыбайся". Все в таком духе.
- А что-нибудь еще из его слов вы можете вспомнить?
- Ха! Через столько-то лет? Нет, конечно. Впрочем... Однажды он взял
меня за город, чтобы поучить стрелять. Мне было тогда лет десять, а ему -
не знаю... он всегда казался мне на девяносто лет старше Бога. [Айре
Джонсону было семьдесят лет, когда Лазарусу было десять. (Дж.Ф.45-й.)]
Он пришпилил мишень, послал одну пульку прямо в яблочко, чтобы
показать мне, как надо стрелять, передал мне винтовку, небольшую такую
однозарядку 22-го калибра, годную только, чтобы стрелять в цель и по
консервным банкам, и сказал: "Ну вот, Вуди, я ее зарядил, а теперь бери и
делай, как я показал. Прицелься, расслабься и нажимай". Так я и сделал, но
выстрела не последовало.
Я сказал об этом деду и потянул затвор. Он хлопнул меня по руке, взял
винтовку и отвесил мне хороший пинок. "Вуди, что я говорил тебе об
осечках? Или ты собираешься всю жизнь прожить одноглазым? А может, себя
решил убить? Если так, я могу показать несколько более простых способов".