"Молли Хейкрафт. Прекрасная Джоан " - читать интересную книгу автора

- Без труда, если не изменится попутный ветер.
После заката стало холодно, так холодно, что я с радостью накинула на
плечи теплый плащ, который предусмотрительно захватила с собой леди
Катерина. Она и остальные фрейлины с огромной радостью укрылись в каюте, но
я хотела остаться на палубе с братом, так как гребцы сейчас отдыхали и мы
легко скользили под парусом рядом с большой галерой. Впереди показалась
Мессина. Мы выслали вперед гонцов, которые должны были доставить к берегу
лошадей и паланкины. Ричард стоял рядом со мной. Наконец, бросили якорь, мы
сошли на берег и повернулись к большой галере. Ричард вошел в воду и побрел
по воде к кораблю, протягивая руки навстречу дорогим гостьям.
Я услышала голос матушки - усталый, но радостный и веселый:
- Вот твоя невеста, сын мой! Вначале отнеси ее, затем возвращайся за
мной.
Опустив невесту на землю, он познакомил меня с Беренгарией; я нагнулась
и попыталась распутать ее длинную мантию, чтобы она не мешала ей идти по
песку. Ножки у нее были очень маленькие; я выпрямилась, улыбнулась и
сказала, как рада познакомиться с новой сестрой, и первое, что я заметила, -
огромные черные глаза. Губки ее были похожи на бутон розы, ушки - на нежные
раковины, плотно прижатые к голове, а рука была такая крошечная, что,
казалось, принадлежала ребенку.
Заметив, что рука ее дрожит, я снова склонилась к ней и нежно
поцеловала в щеку.
- Мы подружимся, - сказала я, - я уверена в этом!
Даже если она и ответила что-то, я ничего не услышала, так как Рик уже
возвращался от галеры, неся на руках матушку. Я подбежала к ним, смеясь и
плача одновременно. Матушка тоже смеялась; она порывисто обнимала и целовала
меня, и ее лицо, как и мое, было мокро от слез.
Осознав, что наши придворные столпились вокруг и слуги держат факелы,
чтобы осветить нам дорогу к носилкам, мы наскоро привели себя в порядок.
Матушка приветствовала придворных краткой речью, и мы без дальнейших
отлагательств отправились в замок Ричарда.
По пути я думала о матушке. Правда, она уже была немолода в 1176 году,
когда мы с нею расстались, но ее волосы - по воле ли фортуны или в искусных
руках ее умной прислужницы Амарии, - как и прежде, обрамляли ее лицо черным
облаком; шелковая кожа на лице была упругой, лишь с намеками на морщинки, а
фигура - стройной и подтянутой. Сейчас, в 1191 году, ее скорее можно было
назвать худощавой, чем стройной, и мне показалось, что ей удается сохранить
величественную осанку за счет силы воли. Ее мягкие волосы стали белыми как
снег, и морщины избороздили лицо. То, что осталось от ее красоты, не имело
возраста и сохранится на всю ее жизнь: точеный нос, высокие скулы и живые
ясные глаза под длинными ресницами.
Вспомнив о Беренгарии, я улыбнулась. Почему я сразу почувствовала
расположение к ней? Ведь она не первая из знакомых мне застенчивых и
хорошеньких темноглазых девиц. На Сицилии и при нашем дворе таких было очень
много. Возможно, я не доверяла описанию Филиппа Фландрского и боялась, что
невестой Рика окажется надменная уроженка Наварры с пронзительным, визгливым
голосом, носом, похожим на клюв попугая, и усиками над верхней губой. Какое
счастье, что это не так!
Придя на следующее утро в матушкины покои, я, к своему разочарованию,
застала там одну Амарию. Королева Элинор, как сообщила она, уже два часа как