"Макс Хазин. На грани и за гранью " - читать интересную книгу автора

Рим, где должен демонстрироваться изваянный им скульптурный портрет главы
партии и правительства. И теперь он, гениальный художник и скульптор, мается
в казематах Бутырки. Примерно то же излагал он и на допросах.
Хотя до ареста Свинтковский ни живописью, ни лепкой не баловался, да и
студентом-то был весьма посредственным, проклюнувшаяся в первые же дни
ареста мания величия не вызывала сомнений у психиатров. Экспертиза признала
его невменяемым. В Стране Советов стало одним шизофреником больше.
Самое удивительное, что комиссию экспертов возглавлял лично директор
знаменитого института имени Сербского, академик Академии медицинских наук Г.
Морозов.
Как и другие подобные, оспаривать этот диагноз было невозможно. И я бы
никогда о нем не узнал, не развернись события самым удивительным образом.
Пробыв какое-то время в больнице, Свинтковский как счастливый
обладатель психиатрической индульгенции пустился во все тяжкие. Сейчас уже
бояться было нечего, он вовсю занимался финансовыми махинациями и скоро,
надо отдать ему должное, стал очень богатым человеком. Забегая немного
вперед, скажу, что у него изъяли десятки древних икон, представлявших
историческую и художественную ценность, некоторые из них были инкрустированы
драгоценными камнями. В его гараже стояли две автомашины, купленные на имя
знакомых, у которых и прав вождения-то не было.
Раз в год Свинтковский укладывался ненадолго в психиатрическую
больницу, подтверждая тем самым свой статус индивидуальной
неприкосновенности для закона. Он понимал, что рано или поздно это может
пригодиться. Так и случилось.
Наверняка он все время находился в поле зрения ОБХСС и КГБ, и в один
прекрасный вечер эти спецслужбы свои возможности реализовали. Свинтковского
задержали немедленно после встречи с человеком, находящимся в машине одного
из зарубежных посольств; он передал заморскому гостю ценные иконы. Гостя
спас дипломатический иммунитет, а наш соотечественник предъявил саквояж, где
лежали триста штук японских часов "Ориент" - плод бартерной сделки.
Все повторилось, как несколько лет назад. "Я - гениальный художник...
Должен ехать на международную выставку... Представительный вернисаж...
Интриги и козни соперников... История искусств не простит гибели моих
работ..." И прочая уже апробированная чушь. Ах, как он был уверен, что
однажды отработанный прием приведет к успеху и на этот раз!
Откуда же ему было знать, что следователь при обыске у отца
Свинтковского обнаружил не только спрятанные ценности сына, но и записи для
репетиций симулятивного поведения! Более того, при том же обыске нашлись
документальные доказательства, что Свинтковский-старший еще после первого
ареста лично обращался к Г. Морозову по поводу предстоящей экспертизы. А
ведь это был не обычный проситель: в свое время он занимал высокие посты в
военной прокуратуре, а в перид описываемых событий работал на ответственной
должности в Верховном суде СССР. Потом, правда, случилась незадача - пока
Свинтковский-младший находился в колонии, его "коллеги" и "товарищи по
несчастью" освободившись, убили и ограбили отца.
Все эти документы приобщили к уголовному делу и вместе с арестованным
направили в институт имени Сербского.
В психиатрическом микромире из-за этой более чем пикантной ситуации
началось брожение умов. Как же! Матерый преступник, однажды признанный
невменяемым комиссией во главе со светочем отечественной судебной