"Борис Хазанов. После нас хоть потоп (роман) [H]" - читать интересную книгу автора

базальных ядрах межуточного мозга. Страх породил отвагу. Апатия сменилась
подозрительным возбуждением. Блеснула догадка, стало казаться, что больше
нельзя терять ни минуты. Появились люди - их становилось все больше,-
которые принялись ни с того ни с сего паковать чемоданы, проявляли
повышенный интерес к географии, предлагали купить у них имущество,
интересовались расписанием поездов и международных авиалиний, заказывали
телефонные разговоры с заграницей и целыми часами, не считаясь с затратами,
вели переговоры с мнимыми родственниками на ломаном английском языке.
Подслушивающие органы буквально не верили своим ушам; весь могущественный
аппарат сыска и пресечения, остолбенев, следил за этими сношениями. Дошло до
того, что граждане кучками и поодиночке, бравируя своим антипатриотизмом,
осаждали государственные учреждения, ссылались на мифические права,
домогались приема у руководящих работников, с беспримерной назойливостью
требовали разрешения эмигрировать - те самые люди, которые еще недавно
писали в анкетах, что никаких родственных связей с заграницей у них не было
и нет. Тщетно старались руководители возбудить против отщепенцев народный
гнев. Нечто невиданное творилось на глазах у обескураженных представителей
власти: потерявшие страх и совесть граждане демонстрировали откровенное
презрение к карательным органам, закону и правопорядку. Трудно объяснить
этот психоз иначе, как нервно-паралитическим и одновременно возбуждающим
действием фекальных ядов, хотя выдвигались и другие гипотезы.

II. Одиссей отправляется в плавание



Тем не менее все проходит и все забывается; и пролог на небе был бы забыт,
если бы он не был тем, чем в конце концов оказался,- прологом; резюмируя
вышеизложенное, можно сказать, что в конечном счете цепь абсурдных
происшествий обнаружила свою скрытую логику. Каковы бы ни были причины
смуты, в ней сквозило предчувствие конца. Все вещие сны сбываются, в
противном случае они не были бы вещими, все пророчества правдивы, иначе
какие же это пророчества.
С другой стороны, предсказатель способен сам накликать беду. Прогноз
деформирует будущее. Приметы притягивают к себе то, что они предвещают.
Некоторые считают, что, если бы не проклятые птицы, все бы обошлось. Оставим
эту версию без обсуждения.
Знали, догадывались ли подданные Ромула, "маленького Августа", что их
держава обречена, что ночь Рима на пороге? Догадывались ли византийцы, что
их ожидает? И если высказывали свои догадки вслух, не значило ли это, что
они стали союзниками рока, совиновниками крушения? Как в пятом веке, как во
времена последних Палеологов, многие спрашивали себя, как могло случиться
то, что, казалось, никогда не могло случиться. Искали ответа на небесах,
винили правителей. Нижеследующая хроника обманет ожидания тех, кто хотел бы
найти в ней портреты государственных деятелей. Но не следует поддаваться и
впечатлению кажущейся недостоверности. Следует помнить, что едва ли не
главная черта страны, о которой идет речь,- это ее возмутительное
неправдоподобие.
Обычай предписывает автору с порога предупреждать читателей и рецензентов, а
также судебные органы, что его персонажи не имеют реальных прототипов,