"Борис Хазанов. После нас хоть потоп (роман) [H]" - читать интересную книгу автора

партбилетом в кармане, разумеется, на хорошей должности предпочтительней
молодого вертопраха... Об абсолютной конфиденциальности, я полагаю, незачем
говорить, она подразумевается сама собой. Я звоню, я рассчитываю, что вы
дома, по телефону никаких подробностей, сообщаю только адрес гостиницы. Там
вам не будут чинить препятствий, называть себя тоже не обязательно...
Сообщаю этаж, номер, время визита. В отдельных случаях возможна экскурсия за
город, музей, концерт, что-нибудь в этом роде, ужин... Задерживаться на всю
ночь - ни в коем случае. Впрочем, я сам договариваюсь об этом с
заказчиком... Финансовый отчет - каждые две недели. Если вы больны или надо
отлучиться из города, покорнейше прошу ставить меня в известность. Это
касается и женского недомогания".
Наступило молчание.
"Все понятно? Или есть какие-нибудь вопросы?"
Илья Рубин взглянул на Шурочку, она сидела, выпрямившись, в своем
черно-красном платье, положив сумочку на колени.
"Олег Эрастович..." - промолвил Рубин.
"Что Олег Эрастович? Что Олег Эрастович?! - неожиданно вскричал хозяин, ловя
падающее пенсне.- Олег Эрастович должен крутиться, как карась на сковороде.
Всем надо угодить, чуть что - Олег Эрастович, он все может, все устроит.
Фигаро здесь, Фигаро там! Думаете, это так просто?.. Не устраивают мои
условия - ради Бога. Скатертью дорога! Желающих достаточно..."
Услыхав громкий голос, пудель внизу проснулся и присоединился к хозяину.
"Молчать!"
Мелкий стук собачьих когтей, пудель взбежал по лестнице.
"Я кому..." - грозно начал хозяин.
Когти скатились вниз.
"Ну, что такое? - спросил он утомленно.- Что вы хотели спросить?"
"Мы уже уходим, Олег Эрастович, я только хотел вам напомнить... Вы обещали
насчет машинистки".
"Какой машинистки? Ах, да. Останьтесь".
"Олег Эрастович, я бы хотел проводить..."
"Ничего, сама дойдет".

Вполне понятное смятение молодой женщины объяснялось более сложными, чем
может показаться, обстоятельствами; мы не ошибемся, предположив, что
стыдливость Шурочки была отчасти наигранной. Не то чтобы она без колебаний,
как чему-то, что само собой разумеется, решилась подвергнуться этому
странному экзамену. Но если не говорить о первых минутах, когда она вышла
из-за ширмы с колотящимся сердцем, ужаленная ярким светом, уронив голову,
если не говорить об этом минутном страхе, похожем на панику дебютантки на
подмостках,- страхе, с которым она благополучно справилась,- то дальнейшее
представление волновало ее не так уж сильно. Особенно когда она убедилась,
что "экзамен", так сказать, носит не только деловой характер. (В альбоме
Олега Эрастовича, пополнившем материалы следственного дела и впоследствии
исчезнувшем, о чем можно пожалеть, ибо редкий документ эпохи может быть так
красноречив, фотография Шурочки отсутствовала. Заметим, что далеко не все из
представленных на снимках дам отвечали строгим эстетическим критериям Олега
Эрастовича; в качестве рекламного проспекта альбом, очевидно, был рассчитан
на разные вкусы. Тем не менее коммерческую сторону не следует
абсолютизировать. Беглое знакомство с обитателем двухъярусной берлоги, где