"Фридрих Август фон Хайек. Индивидуализм" - читать интересную книгу автора

определяющие общественную жизнь человека, и только во вторую - ряд
политических максим, выведенных из подобного представления об обществе.
Этого достаточно, чтобы опровергнуть наиболее нелепое из распространенных
недоразумений - убеждение, что индивидуализм постулирует существование
обособленных и самодостаточных индивидов (или основывает на этом
предположении свои аргументы) вместо того, чтобы начинать с людей, чья
природа и характер целиком обусловлены их бытием в обществе. [В своем
превосходном обзоре истории индивидуалистических теорий Альбер Шатц делает
верный вывод о том, что"...прежде всего мы с очевидностью понимаем, чем
индивидуализм не является - как раз тем, чем его обыкновенно считают:
системой обособленного существования и апологией эгоизма..."
(L'Individualisme economique et social [Paris, 1907], p. 558). Эта книга,
которой я чрезвычайно обязан, заслуживает быть гораздо более известной как
вклад не только в предмет, обозначенный в ее заглавии, но и вообще в историю
экономической теории. ] Если бы это было так, тогда он действительно не мог
бы ничего добавить к нашему пониманию общества. Но основное утверждение
индивидуализма совершенно иное. Оно состоит в том, что нет другого пути к
объяснению социальных феноменов, кроме как через наше понимание
индивидуальных действий, обращенных на других людей и исходящих из их
ожидаемого поведения. [В этом отношении, как правильно разъяснил Карл
Прибрам, индивидуализм есть необходимый результат философского номинализма,
тогда как коллективистские теории уходят корнями в традицию "реализма" (или,
как недавно более точно назвал ее К.П.Поппер, "эссенциализма") (К.Pribram,
Die Entstehung der individualistischen Sozialphilosophie [Leipzig, 1912]).
Однако этот "номиналистский" подход присущ только истинному индивидуализму,
тогда как ложный индивидуализм Руссо и физиократов, в соответствии с его
картезианским происхождением, является последовательным "реализмом", или
"эссенциализмом".] Этот аргумент нацелен прежде всего против собственно
коллективистских теорий общества, которые претендуют на способность
непосредственно постигать социальные целостности (вроде общества и т. п.)
как сущности sui generis,[1] обладающие бытием независимо от составляющих их
индивидов. Следующий шаг в индивидуалистическом анализе общества направлен
против рационалистического псевдоиндивидуализма, который также на практике
ведет к коллективизму. Он утверждает, что, прослеживая совокупные результаты
индивидуальных действий, мы обнаруживаем, что многие институты, составляющие
фундамент человеческих свершений, возникли и функционируют без какого бы то
ни было замыслившего их и управляющего ими разума; что, по выражению Адама
Фергюсона, "нации наталкиваются на учреждения, которые являются, по сути,
результатом человеческих действий, но не результатом человеческого замысла"
[Adam Ferguson, An Essay on History of Civil Society (1st ed., 1767), p.
187. Cр. также: "Формы общества ведут свое происхождение от неясного и
отдаленного начала; они возникают - задолго до рождения философии - из
инстинктов, а не из размышлений человека... Мы приписываем предварительному
замыслу то, что стало известным только из опыта, то, что никакая
человеческая мудрость не могла предвидеть, и то, чего никакой авторитет -
без согласия с настроениями и нравами своего времени - не мог бы дать
возможность индивиду исполнить" (ibid., p. 187, 188). Небезынтересно
сравнить эти места с похожими высказываниями, в которых современники
Фергюсона выражали ту же основную идею британских экономистов XVIII в.:
Josiah Tucker, Elements of Commerce (1756), перепечатано в: Josiah Tucker: A