"Вэл Хаузлз. Курс - одиночество " - читать интересную книгу автора

Чувствуя себя гораздо бодрее и намного свежее, я надел сухую чистую
одежду. Как раз начало темнеть, и мы с моим фолькботом очутились будто в
самом сердце гладкого океана, в точке, равноотстоящей от всех пунктов. Радио
действовало на нервы, поэтому я выключил его, после чего открыл банку пива и
сделал бутерброды с датским сыром. Теплый воздух позволял сидеть в кокпите,
да и качка явно поумерилась. По-прежнему не было ветра, но я знал, что он
будет. Не менее желателен какой-нибудь корабль. Все равно какой, даже старая
посудина годится, лишь бы согласились передать радиограмму моей жене и
родным. Впервые у меня появился досуг, чтобы серьезно подумать о доме. Я и
прежде не раз вспоминал жену и детей; теперь время позволяло поразмыслить
над тем, что они значат для меня и что я - для них.
- Какого черта-дьявола я тут делаю?
Опять этот проклятый вопрос. Позволяет ли мой морской стаж
сформулировать честный ответ? Пожалуй, нет. Глядя на восток над гаснущим
морем, я понимал, что причиняю тревогу своим родным. Еще одна банка пива, и
моя совесть угомонилась. Я продолжал думать о доме, но теперь уже с
предельно эгоистичной точки зрения моряка-одиночки. С чувством легкой
жалости к себе я стоял в кокпите и высматривал суда. Ясная, тихая ночь, и ни
одного огня в поле зрения. Самое время забраться в мешок. Я зарядил, зажег и
вывесил свое "пароходное пугало", потом спустился вниз, влез в спальный
мешок и быстро погрузился в покаянный, если так можно выразиться, сон.
В среду утром, в темные предрассветные часы, когда я уже успел
основательно отдохнуть, робкий ветерок дохнул мне холодом в глаза и прогнал
сон. Лежа на койке, я смотрел в открытый люк и гадал, вырастет ли из этого
ветерка что-нибудь путное или он просто дразнит. Был только один способ
выяснить этот вопрос. Марш на палубу и осмотреться мутными глазами, из
которых ветер, хоть и теплый, выдавил слезу. С юга дует, из солнечной
Испании, оттого и теплый. Не тратя времени на одевание, я, как был,
вскарабкался на рубку и, подняв грот и стаксель, живо заставил ветер
трудиться. Обратно в кокпит, поколдовать со шкотами и флюгером
автоматического рулевого устройства. Тщательно осмотреть горизонт. Путь
свободен. Скорей в еще не успевший остыть спальный мешок. Взбивая подушку, я
чувствовал себя победителем. Наконец-то я начинаю идти в ногу с яхтой. Пора
уже. "Эйра" плавно скользила по сморщенным рябью волнам. Не прошло и минуты,
как ее веселое бульканье усыпило меня.
Утром я в два счета произвел определение; после первого настоящего
отдыха все шло неизмеримо легче. Стоя на трапе и прочно упираясь кормой в
угол люка, я слегка отклонял туловище, подлаживаясь под качку. Очередная
волна подняла яхту, в ту же секунду я поймал солнце, которое балансировало,
ничем не застланное, на прямой, как стрела, линии горизонта. Быстрый взгляд
на часы, и я пошел вниз заниматься элементарной арифметикой.
Наручные часы были моим хронометром и единственным, кроме дешевого
будильника, прибором для определения времени на борту. Заслуженный шарнирный
хронометр "Уолтхэм" я оставил на берегу, чтобы освободить побольше места для
припасов. Наручные часы были подарком от ювелира из Хэверфордвеста Питера
Хауэлза (нет, не родственник), и я привык полагаться на их точность, ибо они
из месяца в месяц шли с одной скоростью, отставая ровно на восемь секунд в
сутки. Питер намекал, что самозаводящиеся часы марки "Ролекс Ойстер" могут
работать еще точнее, но меня и эти вполне устраивали. Не так уж важно, на
сколько они отстают, лишь бы отставание всегда было одинаковым. Уговорите