"Герхарт Гауптман. Атлантида (роман)" - читать интересную книгу автора

оркестрантами и исполняемой ими музыкой по-прежнему бросало то ввысь на
водяной вал, то вниз в глубь новой волны. Совершая свою тяжкую работу,
машина сотрясала корабль, гонимый со скоростью пятнадцать миль по
пропитанным солью потокам, и стенам салона приходилось в первую очередь
выдерживать натиск непокорной стихии.
Обедали при электрическом освещении. В этот облачный зимний день было
невозможно довольствоваться сумеречным светом, не говоря уже о том, что
бурлящие волны поминутно набегали на иллюминаторы. Изумленно улыбаясь,
Фридрих наслаждался возможностью совершать при звуках легкой музыки трапезу,
словно бы находясь в брюхе кита, и видел во всей этой ситуации нечто
озорное, какую-то неслыханную человеческую дерзость. Следуя своим путем,
могучий корабль время от времени наталкивался на недолгое сопротивление.
Некая комбинация из противодействующих сил возникала у носовой части, где
создавался эффект твердого тела, иногда даже такой, какой бывает при встрече
с рифом. В такие минуты всякий раз стихал говор, и не одно побледневшее лицо
поворачивалось к капитану или в ту сторону, куда плыл корабль.
Но фон Кессель и его окружение были заняты обедом и не обращали ни
малейшего внимания на явление, которое порою ненадолго препятствовало
продвижению содрогающегося корабля. Они продолжали есть или разговаривать,
когда казалось, что стены вот-вот разлетятся от бросков, прыжков и натиска
водяных гор, а случалось это часто. Моряков, видимо, не тревожила мысль о
том, что от разгневанной могучей стихии, обрушивающей в бешенстве глухие
удары на ненавистное судно, их защищала всего лишь до смешного тонкая стена.
Взор Фридриха по-прежнему приковывала к себе высокая фигура Хальштрема.
Рядом с ним сидел человек лет тридцати пяти с густыми усами и блестящими,
осененными темными ресницами глазами, посылавшими время от времени в сторону
Фридриха острый и даже колючий взгляд. Человек этот пугал Фридриха. Было
заметно, что уже слегка поседевший, но все еще красивый Хальштрем с
благосклонной миной позволял незнакомцу проявлять о нем заботу.
- Вы знаете, коллега, этого высокого блондина?
Фридрих обомлел, забыв даже, что следует как-то ответить на вопрос
доктора Вильгельма, и только беспомощно взглянул на него. А тот продолжал:
- Это австралиец. Его фамилия Хальштрем. Весьма странный человек. И
ненадежный. Он здесь, между прочим, с дочерью. Баловница, не лишенная
привлекательности. Сейчас невероятно мучается от морской болезни и с тех
пор, как мы вышли из Бремена, еще ни разу не сменила горизонтального
положения. А тот чернявый, что сидит с Хальштремом - ну, скажем так, - ее
дядюшка.
- А какое, собственно говоря, средство вы употребляете от морской
болезни? - Этими словами скрывавший свое смятение Фридрих пытался уклониться
от разговора.
- Как, дорогой доктор, и вы здесь? Глазам своим не верю! - Это
Хальштрем остановил у подножья широкой лестницы Фридриха, когда тот как раз
собирался подняться по ней на палубу.
- Ах, господин Хальштрем, какая встреча! Право же, до чего удивительный
случай! Похоже на то, что tout[8] Берлин собрался переселиться в Америку. -
Так и другими подобными маневрами Фридрих лицемерно изображал удивление, но
делал это, надо сказать, с несколько наигранным оживлением.
- Архитектор Ахляйтнер из Вены! - И Хальштрем представил Фридриху того
самого человека с колючими глазами.