"Джулия Гарвуд. Провинциальная девчонка " - читать интересную книгу автора

Она умирала очень, очень медленной, мучительной смертью. Каждый день
приносил новое унижение: еще один дюйм когда-то великолепного тела,
разрушенный изнурительной болезнью. Бедняжка, бедняжка Кэтрин. Всего семь
лет назад она была самой прекрасной на свете невестой, со стройной
фигуркой, осиной талией и длинными ногами, которую вожделели мужчины.
Которой завидовали женщины. В кого она превратилась теперь? Жирная,
обрюзгшая... с желтой, покрытой пятнами и сыпью, когда-то алебастровой
кожей.
Временами ее муж Джон просто не узнавал жену. И тогда, вспоминая,
какой она была, с пугающей ясностью представлял, кем стала теперь. Эти
великолепные, сверкающие зеленые глаза, так пленившие его при первой
встрече, сейчас тупо, словно затянутые наркотической дымкой, смотрели в
пространство: несчастной постоянно кололи болеутоляющее.
Чудовище не торопилось прикончить жертву, хотя ни на миг не выпускало
из своих челюстей.
Каждый вечер Джон с ужасом думал о том, что придется идти домой. По
дороге он всегда останавливался на Ройял-стрит, чтобы купить двухфунтовую
коробку шоколада "Годива": ритуал, который он завел несколько месяцев
назад, дабы доказать, что он все еще любит жену, несмотря на внешность.
Он, разумеется, мог бы договориться о ежедневной доставке, но, любая
задержка становилась благом. Лишь бы оттянуть минуту, когда он снова ее
увидит. Наутро почти пустая коробка будет лежать в фарфоровой корзине для
мусора рядом с огромной кроватью под балдахином. Он притворялся, будто не
замечает, как она объедается сладостями. Впрочем, и она тоже.
Джон больше не ругал ее за обжорство. Конфеты, как он полагал,
доставляли ей удовольствие, весьма редкая штука в ее унылом, трагическом
существовании.
Бывало и так, что вечерами, купив шоколад, он возвращался в офис и
работал, пока усталость не одолевала его, вынуждая все же возвращаться
домой. Пока он вел свой "БМВ" - кабриолет вверх по улице Сент-Чарлз к
Садовому району, его неизбежно начинало трясти, словно от переохлаждения,
но по-настоящему плохо становилось, только когда он входил в черно-белый
вестибюль своего дома.
Сжимая в ладони коробку с шоколадками, он клал портфель от Гуччи на
пристенный столик и минуты две стоял перед зеркалом в позолоченной раме.
Смотрел на свое отражение, глубоко дыша, чтобы успокоиться. И всегда
безуспешно, хотя он не изменял этой привычке, повторяя действие ночь за
ночью. Хриплое дыхание смешивалось с громким тиканьем настенных часов с
маятником, висевших рядом с зеркалом. Это назойливое "тик-так" напоминало
таймер бомбы. Бомбы, спрятанной в его голове и готовой взорваться.
Костеря себя на все лады, обзывая трусом, он тем не менее шаг за шагом
поднимался наверх. Плечи сами собой опускались, в желудке сворачивался
тошнотный ком, ноги тяжелели так, словно были залиты цементом. К тому
времени, когда длинный коридор заканчивался, на его лбу выступали бисеринки
пота, а ступни холодели и влажнели.
Джон вытирал лоб платком, натягивал на физиономию
ослепительно-фальшивую улыбку и мысленно готовился нюхать омерзительную
вонь, висевшую в воздухе плотной пеленой и буквально сшибавшую с ног.
Комната пропахла таблетками железа и освежителем с запахом ванили, которым
горничные упорно брызгали по несколько раз в день, хотя смрад становился