"Михаил Харитонов. Пять стихий (сборник)" - читать интересную книгу автора

- Я послэдний, кого положили в глубокий лед. Я распорядился, чтобы мэня
разбудили, только если Союзу будэт угрожать опасность...
- Да, я догадывался. Но что вы можете сделать? Один?
- Пачэму один? - старик в кресле криво усмехнулся. - У мэня есть
товарищи. Харошие, провэрэнные люди. Их много. В разных мэстах.
- Товарищ... товарищ Сталин. Я должен вам сказать, что...
- Что ви этого нэ хотите. А скажитэ, господын Богданов, я вас спрашывал
о том, чэго ви хотите и чего ви нэ хотите?
- Поймите свое положение, - поморщился Богданов. - Вы привыкли к
власти. И вам кажется, что она у вас есть. Так вот, осознайте, что ее у вас
нет. Вы не можете мне приказывать. Вообще-то, вы никто. Вы один. И вы
останетесь единственным, кого...
Что-то загромыхало под дверью.
- Заходитэ, товарищ Ворошилов, - улыбнулся Сталин. - Заходитэ, у нас
тут интэрэсная бэсэда.

* * *

- Ви приняли правильное рэшэние, господин Богданов, - заметил Сталин. -
И ви будете работать на нас ни за страх, а за совест.
Богданов промолчал.
- Ви еще чем-то интэрэсуетэсь, господин Богданов? - опять спросил
Сталин, чуть наклонив голову.
- Уже не очень интересуюсь. Просто хочу знать, кто запустил автоматику
разморозки этих ваших проклятых могильников.
- У Саветской власти нэт сэкрэтов от трудящихся. Ну развэ что очэнь
нэмного, - старик переложил трубку в левую руку. - А это савсэм малэнький
сэкрэт. Товарищ Павел Флорэнский - очень, очень талантливый человэк. Он
изобрел электроинтегратор. Ви называете это кампью... терь (тут Сталин
запнулся). - Канечно, это бил очэнь простой кампьютерь. Но он работает. Есть
мнэние, что товарища Флорэнского надо отмэтить. А ви как считаете, товарищ
Ягода?

2010 год. Соловки. Подземный комплекс А404 "Интеллигенция", сектр
"Евразийцы".
- Как вы себя чувствуете, Георгий Семенович?
- Хе-хе... Отвечу вам по-русски, Виталий Германович - как говно в
проруби. Отвратительно. Но это, так сказать, телесным составом. Хе-хе... что
касается душевного моего состояния...
- Понимаю.
- Ничего-то вы не понимаете, Виталий Германович! Вы, так сказать,
офицер, белая кость, для вас идея важнее жизни. А я вот всегда интересовался
вопросами жизни... Помнится, выпустил одну брошюрку... ну да я же вам
рассказывал, еще тогда, в апреле семнадцатого. Хе-хе... Однако, никак не
могу согреться. Знобит...
- Меня тоже знобит. Это пройдет.
- Ледок, ледок-то не пройдет... это вы, батенька, обманывать себя
изволите. Через этакую штуку пройти без ободранных бочков затруднительно...
- Все-таки это не настоящая смерть.
- Ничего-то вы, батенька, не поняли. Куда уж настоящее... А, вот и он.