"Михаил Харитонов. Тонкая дюжина" - читать интересную книгу автора

угодно, надстройкой), а низшее - кондовой реальностью, которая-де такова,
какова она есть и больше никакова. Такого рода заклинания Змей повторяет
при каждом удобном случае, - тут ему изменяет даже его хваленое чувство
юмора. Если в такой момент кто-нибудь прерывает его речи, то он рискует
услышать злобненький шип, а то и получить хорошую порцию яда в мягкое место
(ибо змей ядовит). При этом сама змеиная мудрость, коей он так кичится, при
ближайшем рассмотрении оказывается наивной чепухой, которая в чистом виде
(без менторского тона, сарказмов и ложной многозначительности) может
показаться сколько-нибудь убедительной разве что для полного балбеса.
Впрочем, Змей считает всех людишек (и в первую очередь, конечно, своего
хозяина) именно таковыми.
Весьма показательно отношение Змея к любой попытке хоть в чем-нибудь
изменить мир (неважно, в каком объеме). Этого он очень не любит, и весьма
эффективно блокирует всякие поползновения доставшегося ему человечка
"дергаться", заранее объявляя все такие попытки смешными, глупыми и
нереалистичными. При этом Змей старается всячески скрыть от своего хозяина
тот неприятный факт, что какой бы то ни было "реализм" собственной ценности
не имеет, и вообще нужен только для того, чтобы эффективнее действовать, -
ну и, соответственно, "реализм", ведущий лишь к умудренной резиньяции, есть
говно. Здесь Змей обожает работать на пару с Серым, хотя метода у них
разная: Серый обычно внушает человеку, что "ничего не получится", а Змей -
что все его цели и желания смешны и нелепы, а утруждать себя ради
реализации оных - только людей потешать. Вообще говоря, наилюбимейший
змеиный трюк (на который обычно ловится Дракон) - это выставлять все
сколько-нибудь достойные человеческие стремления с их смешной стороны (а ее
при желании можно найти во всем), тем самым отбивая всякую охоту марать
руки. Тут Змей обожает прикинуться большим эстетом и тонким ценителем
изящного, достает жабо с кружевами, и, покачиваясь на кончике хвоста, с
видом знатока оглядывает человеческие замыслы и надежды, делая при этом
высокомерно-презрительную мину: "все это было бы забавно, будь в этом
что-то новое". При всем том, стоит только человеку захотеть хоть
чего-нибудь гаденького, весь хороший вкус Змея куда-то улетучивается, и он,
демонстративно облизываясь, начинает шипеть на ухо: "С-с-с-с-смотри, как
вкус-с-с-с-сно... как интерес-с-с-но... но... тебе это
з-з-з-запрещ-щ-щ-щ-щают... а это нес-с-с-свобода... и
предрас-с-с-с-с-с-судки..." Как правило, речь идет о чем-нибудь таком, на
что и Свинья бы не польстилась. Поэтому в области секса, в коей Змей
почитает себя большим докой, он обожает покровительствовать однополой
любви, а также выступать в роли агента по продаже черных чулок с поясочком
и подвязочками, и прочих интимных ас-с-с-секс-с-суаров.
Интересна связь Змея со всякого рода запретами. Как известно, Змей
обыкновенно изображает из себя свободомыслящего. На самом деле запреты и
ограничения всякого рода - это его норы, куда он прячется при первой же
опасности. Большую часть всех этих ограничений и запретов (особенно
негласных) он сам же и выдумал - отчасти затем, чтобы разжечь интерес к
тому, что запрещается.
Важная сторона многогранной деятельности Змея - его карьера
клеветника. Он обожает объяснять абсолютно все человеческие мысли, желания
и поступки самыми низкими причинами, которые он только в состоянии
измыслить - после чего с невинным видом требует, чтобы обвиняемая сторона