"Михаил Харитонов. Моргенштерн" - читать интересную книгу автора

Григорьевич? - Роберт решил, что пора уже демонстрировать интерес к
проблеме.
- Да ты пей, что-ли, - Миних никак не мог отойти. - В общем, они
хотели переговоров по тому спутнику, помнишь, ты документы приносил?
Гутенморген какой-то... что-то по немецки. Не люблю немецкий. Грубый язык.
- Проект "Моргенштерн", Илья Григорьевич, - вежливо ответил
Арутюнян. - Моргенштерн - это по-немецки "утренняя звезда", то есть Венера.
Ещё так называли ручное оружие, нечто вроде булавы с шипами... Ну немцы,
они вообще всякие такие штуки любили. Я эту дулю в музее видел, в
Нюренберге, кажется, помните, мы были? Приятная такая бешечка...
- Не надо мне тут образованность показывать, - Миниху явно изменяла
выдержка. Роберт напомнил себе, что старый носорог и вправду зол. - Ты
слушать будешь, или вискарь глушить?
Роберт с готовностью отодвинул от себя ненавистный стакан.
- Пей, - тут же скомандовал шеф. - Вискарь ему, видите ли, не
нравится. Коллекционный, меж проч. Сингл-молт. Может, коньяка тебе
плеснуть? Армянский, кстати. Что мне в армянах конкретно нравится, это
коньяк. Вот ты скажи, как армянин...
- Илья Григорьевич, так что там с МИДом? - Роберт терпеть не мог
разглагольствований шефа на национальную тему.
- Ну что с МИДом? Я так понял, с ними связались америкосы. Занадобился
им этот спутник, говна пирога. Небось решили, что это оружие. В советские
времена хрен знает сколько всякого оружейного понаделали... Ну им
предложили условия, всё как обычно - так и так, мы решаем вопрос по
спутнику, вы нам пети-мети, ну короче всё цивильно. Но потом какая-то срань
случилась непонятная. Короче, америкосы совершенно упёрлись, как никогда,
типа нам этого не надо. И пети-мети того, тю-тю.
Арутюнян вздохнул. Миних, как человек старой интеллигентной закваски,
не любил вульгарных слов, обозначающих деньги. В частности, он никогда не
позволял себе общеупотребительное в его кругах словечки - "капуста",
"бабло", "грины", "лаве" - предпочитая наивный жаргон времён своей юности.
Зазвонил белый телефон. Илья Григорьевич глянул на определитель,
поднял бровь, собрал губы жопкой, и заквакал в трубку:
- Йе, хай. Хай, деа миста Петникофф. Йе, из спид. Йе, из вери спид.
Сделаю. Ви шелл дисайд виз проблем. Короче, колл туморроу ин сикс ивнингс
он ве Москоу тайм. Ну в обшем ты понял. Бай!
- Петников звонил, - объяснил он. - Из Уошингтона. Совсем заработался
мужик, родной язык забывать стал... Хотя может и правильно. Я вот, знаешь,
себя иногда на чём ловлю? Что уже на английском думаю. Говорю по-русски, а
думаю на английском. Теперь бы вот ещё произношение подработать.
Роберт сыграл лицом, изображая внимание и сочувствие. Илья Григорьевич
которой год занимался английским по индивидуальной программе. К сожалению,
языковой барьер оставался непреодолённым - иностранцы упорно не понимали
английского языка в исполнении Ильи Григорьевича, что роковым образом
сказывалось на количестве пети-мети. Однако, Миних не терял надежды, и
упорно ходил на занятия.
Телефон зазвонил снова.
- Ай донт андестэнд! Ин рашен, плиз! - прокричал в трубку Миних, после
чего грязно выругался на языке родных осин.
Интеллигентного Роберта передёрнуло.