"Михаил Харитонов. Как бы" - читать интересную книгу автора

натовцы. И что он, дедок, тут было вздумал по старой памяти какую-то
петицию написать против решения о стерилизации русских. Так ему
американский сержант эту самую петицию чуть ли не в жопу засунул. Очень,
говорит, обидно это ему было.
И вот он сипит чего-то, разоряется, на тему того, что надо было всё
по-другому делать, и как мы тут все ничего не понимали. Блин, козёл
вонючий. Допетрил наконец - а теперь-то уж чего? Помирать пора. Ну я молчу,
а он бухтит. Даже девяноста первый припомнил. "Мы, - говорит, - были в
корне неправы. Но и вы, мол, были в корне неправы. Надо было нас,
уцелевших, резать, резать, и резать, пока бы всех не перерезали. И страну
бы сохранили, и нас бы, мудаков, спасли. Хоть не жизнь, но честь нашу,
потому что..." - и, значит, всё в таком духе.
Тут в камере свет погас. Я подумал было - сломался, может. Потом -
нет, американская техника не ломается так с полпинка. Весь напрягся,
думаю - щас чего-то будет.
И вокруг сразу что-то зашумело, крики раздались. Ну, думаю, сейчас
что-то будет. И покрепче зажмурился.
А меня тут за загривок лапищей - "эй, Серёга, ты чё? глаза открой!"
Тут-то до меня и дошло, что ни в какой я не в тюряге сижу, а с
ребятами на броне. И в голову въехало (не знаю уж откуда), что это
девяносто первый год. И сейчас перед нами будет та самая белодомовская
толпень.
Вот только не спрашивайте, откуда я это знал. Знал - и всё тут.
Ниоткуда. Я потом себе плешь проел - как такое может быть, да ещё два раза
подряд. А тогда у меня времени думать не особенно было. Помню, как броневик
разворачивали, и с давешним дедом на броне, под трёхцветными знамёнами на
Кремль шли. Ещё помню, как гекачепистов в коридоре расстреливали. Я деду в
руки автомат сую, а он, понимаешь, морду воротит. Ну тут уже я озверел -
нет, ребята, революция так не делается! Подогнал какого-то пацана из
демшизы, дал ему в руки калаш - на, стреляй по кровавым извергам народа.
Пацан аж обоссался, когда машинка застрекотала. Стоит, как дурак, ствол
вверх едет, вокруг все легли - смех один, да и только. Тоже мне, убойная
команда.
Потом ещё была комедия, когда правительство формировали. Сидим мы,
значит, в самом что ни на есть Кремле, вокруг евроремонт и панели дубовые,
а под дверь из коридора течёт кровища - лужи-то так и не убрали. Ребята из
Белого Дома только-только прибыли - поняли, суки, что сейчас опоздают к
шапочному разбору. Ну, я, значит, кулаком по столу: у нас тут революционная
ситуация, никакие законы не действуют, как сейчас решим, так всё и будет. А
на столе мой "калаш" лежит - типа, не забывайте, ребята, кто за вас всю
грязную работу сделал, пока вы там в Белом Доме сидели и пёрнуть боялись...
Сначала-то я был министром обороны. Газеты, блядь, ещё издевались -
впервые, дескать, в русской истории на таком месте лейтенант оказался.
Соратнички тоже нервничали - то погоны генеральские в морду тыкали, то,
наоборот, советовали штатским заделаться - только, грят, не срами кресло.
Но я ни в какую. Был я, дескать, лейтёхой, им и останусь. Хотя, чего уж
там, очень хотелось мне в старшие по званию... Но чую - не тот случай. Зато
народу понравилось, - а, значит, рейтинг мой начал потихонечку подрастать.
Конечно, были всякие сложности. На людях демократические приказы
подписывать по поводу армии, а всякими хитростями сохранять боеспособные