"Фрэнсис Брет Гарт. Кресси (Повесть)" - читать интересную книгу автора

уроков, - проговорил учитель, отведя его в сторону. - Поэтому можешь утром
не делать письменных упражнений, а напишешь их вечером, вместе с ним.
Глаза мальчика сверкнули.
- И если можно, сэр, - серьезно сказал он, - вы уж как-нибудь
объявите, что оставляете меня на после обеда.
- Боюсь, что это не выйдет, - с улыбкой ответил учитель. - А зачем
тебе?
Руперт покраснел еще гуще.
- Чтобы девчонки эти противные не лезли и не вздумали приходить за
мной сюда.
- Ну, мы что-нибудь сделаем, - усмехнулся учитель и уже серьезнее
спросил: - А твой отец знает, что ты будешь получать за это деньги? Он не
против?
- Он-то? Да что вы! - ответил Руперт удивленно и с той же
снисходительностью к своему родителю, с какой говорил о младшем
братишке. - Насчет него можно не беспокоиться.
В самом деле Филджи-pere, два года как овдовевший, давно уже
молчаливо уступил Руперту все заботы о порядке в семье, и поэтому учителю
оставалось только со словами "Ну и прекрасно" отослать мальчика от своего
стола, а всякие сомнения выбросить из головы. Последний разиня-ученик уже
уселся за парту, и учитель потянулся к колокольчику, еще раз оглядев свою
паству, как вдруг на дорожке у крыльца послышались быстрые шаги, зашуршали
юбки, словно птичьи крылья, и в дверях появилась девушка.
Нетронутой, незамутненной свежестью округлых щек и подбородка,
наклоненной вперед гибкой шейкой она была пятнадцатилетняя девочка,
зрелыми формами фигуры и еще более зрелыми складками пышных юбок -
взрослая женщина, а наивным легкомыслием в сочетании с совершенной
самоуверенностью - и то и другое вместе. В ее затянутой перчаткой руке
болталось на ремне несколько книжек, но даже это ничуть не делало ее
похожей на школьницу; в своем нарядном муслиновом в горошек платье с
голубыми бантами по подолу и на корсаже, с букетиком роз у пояса, она
казалась в классе столь же неуместной, как модная картинка в растрепанном,
скучном учебнике. Но ее это не смущало. С детской наивностью и чисто
женским апломбом она двинулась по проходу, заметая любопытные круглые
головы на вытянутых шеях роскошным хвостом своих пышных юбок, и в
кокетливой улыбке с ямочками не было и тени сомнения в том, какой ей будет
оказан прием. Сделав учителю маленький реверанс, единственный знак ее
равенства с остальными в классе, она села за самую большую парту и,
поставив локти на крышку, начала преспокойно стягивать перчатки. Это была
Кресси Маккинстри.
Обескураженный и раздосадованный таким бесцеремонным вторжением,
учитель холодно кивнул в ответ на реверанс и сделал вид, что не замечает
ее роскошного наряда. Как ему поступить, он не знал. Не допустить ее в
класс он не мог, ведь жениха при ней больше не было, а притворяться, будто
ему неизвестно о расторжении помолвки, было бессмысленно. Указывать же на
вопиющую недопустимость ее туалета в школе значило снова позволить себе
вмешательство в чьи-то личные дела, а этого, как он знал, в Индейцевом
Ключе не потерпят. Ему оставалось удовлетвориться любым объяснением, какое
она сочтет нужным ему дать. И чтобы положить конец этой сцене и отвлечь от
Кресси внимательные детские взгляды, он поднял колокольчик и громко