"Брет Гарт. Язычник Вань Ли (Авт.сб. "Трое бродяг из Тринидада") (Детск.)" - читать интересную книгу автора

приветливый, жизнерадостный и невинный ребенок сумел затронуть в натуре
мальчика такие глубины, о существовании которых никто и не подозревал.
Этот ребенок пробудил в нем отзывчивость, которую до сих пор не могли
пробудить ни поучения окружающих, ни богословские проповеди.
Эти несколько месяцев, обещавшие дать в будущем такие плоды и
обманувшие наши ожидания, принесли, должно быть, много счастья Вань Ли. Он
боготворил свою маленькую подругу почти суеверно, но меньше, чем
фарфорового языческого божка, но относился к ней гораздо ровнее. Ему
доставляло огромное удовольствие провожать ее в школу, нести ее книжки -
услуга, всегда сопряженная с опасностью, которой были чреваты встречи с
его маленькими арийскими [арийцы (арии) - народы, принадлежащие к
индоевропейской языковой группе; в расистской антинаучной литературе
арийцы, преимущественно германцы, объявлялись "высшей" расой] братьями.
Он мастерил для нее замечательные игрушки, вырезал из моркови и репы
крохотные розы и тюльпаны, из дынных семечек - цыплят, делал веера и змеев
и с особым искусством кроил из бумаги платья для кукол. А она, в свою
очередь, играла ему на рояле и пела, обучала его всяким милым и тонким
штучкам, известным только девочкам, подарила желтую ленточку в косу
(считая, что желтое лучше всего идет к цвету его лица), читала вслух,
показывала ему, чем он выгодно отличается от других мальчиков, наперекор
всем обычаям повела его с собой в воскресную школу - и восторжествовала,
как маленькая женщина. Мне хотелось бы добавить, что она обратила моего
Вань Ли в христианскую веру и заставила отказаться от фарфоровых идолов,
но я рассказываю правдивую историю, а девочке было довольно того, что она
наделила его своей христианской добротой, не дав ему заметить, как он
переменился. И так они жили тихо и мирно - маленькая христианка, носившая
на круглой белой шейке золотой крестик, и смуглолицый маленький язычник,
прятавший на груди уродливого фарфорового божка.
Из этого года, богатого событиями, два дня в Сан-Франциско запомнят
надолго - те два дня, когда толпа его граждан напала на чужестранцев и
убила их, невооруженных, беззащитных, только за то, что они чужаки, что
они другой расы, что вера у них другая, цвет кожи другой, и работают они
за любую плату, какую удается получить. Нашлись такие робкие общественные
деятели, которые при виде всего этого решили, что настал конец света;
нашлись и видные государственные мужи - я стыжусь назвать их здесь по
именам, - которые начали подумывать, что раздел конституции, гарантирующий
гражданские и религиозные свободы равно как гражданам страны, так и
иностранцам, представляет собой ошибку. Но нашлись среди нас и смельчаки,
которых нелегко было запугать, и в течение суток мы добились того, что
робкие общественные деятели могли ломать руки в безопасности, а видные
государственные мужи - высказывать свои сомнения, не причиняя другим
вреда. И в разгар всех этих событий я получил от Хоп Сина записку с
просьбой немедленно зайти к нему.
Его лавка была закрыта и охранялась от возможных нападений погромщиков
сильным отрядом полиции. Хоп Син, невозмутимо спокойный, как всегда,
отворил мне дверь, защищенную решеткой; но я заметил, что сегодня он еще
серьезнее, чем обычно. Он молча взял меня за руку и провел к лестнице, по
которой мы спустились в слабо освещенный подвал. На полу там лежало
что-то, покрытое шалью. Когда я подошел, Хоп Син быстро сдернул ее и
открыл моим глазам мертвого язычника Вань Ли!