"Гарри Гаррисон. Подвинтесь! Подвинтесь!" - читать интересную книгу автора

что они продавали, и наконец остановился перед тележкой, нагруженной
множеством допотопных пластиковых коробок, кружек, тарелок и чашек, яркая
расцветка которых посерела и стерлась от времени.
- Руки! - По бортику тележки ударила палка, и Билли отдернул пальцы.
- Я не трогаю ваш хлам, - сказал он.
- Если не покупаешь, проходи дальше, - сказал человек восточного типа
с морщинистыми щеками и редкими седыми волосами.
- Я не покупаю, а продаю. - Билли наклонился к мужчине и тихо
прошептал:
- Не желаете несколько соево-чечевичных бифштексов?
Старик прищурил и без того узкие глаза.
- Ворованные, полагаю? - устало произнес он.
- Ну так нужны или нет?
Промелькнувшая на лице старика улыбка была невеселой.
- Конечно, нужны. Сколько их у тебя?
- Десять.
- Полтора доллара за штуку. Пятнадцать долларов.
- Черт побери! Лучше я их сам съем. Тридцать за все.
- Жадность тебя погубит, сынок. Мы оба отлично знаем, сколько они
стоят. Двадцать долларов за все. - Он вытащил две мятые десятидолларовые
бумажки и зажал их в кулаке. - Давай посмотрим на товар.
Билли протянул узелок, а старик нагнулся и заглянул внутрь.
- Годится, - сказал он и, не разгибаясь, переложил их в бумажный
пакет, а тряпку вернул Билли. - Этого мне не надо.
- Теперь бабки.
Старик неторопливо протянул деньги Билли, облегченно улыбаясь при
мысли, что сделка завершена.
- Ты был когда-нибудь в клубе на Мотт-стрит?
- Шутите? - Билли схватил деньги.
- Наверняка был. Ты же китаец, и ты предложил эти бифштексы мне,
потому что я тоже китаец, и ты знаешь, что можешь мне доверять. Ты
соображаешь...
- Заткнись, дедуля. - Билли ткнул себе большим пальцем в грудь. - Я -
тайванец, а мой папа был генералом. И я знаю одно - у меня нет ничего
общего с вами, красными китайцами из центра.
- Глупый щенок... - Старик поднял палку и замахнулся, но Билли уже
исчез.
Вот это да! Он уже не замечал жары, автоматически продираясь сквозь
толпу, сжимая деньги в кармане и предвкушая грядущие наслаждения. Двадцати
долларов у него никогда в жизни не было. Самое большое - три восемьдесят,
которые он украл из квартиры напротив, когда соседи оставили окно
открытым. Трудно заполучить настоящие деньги, но это единственное, что
идет в расчет. Дома у него их никогда не видели. Все приобреталось на
карточки социальной помощи; все, что позволяло не подохнуть и жить дальше,
ненавидя такую жизнь. Чтобы приподняться, нужны деньги, и теперь они у
него были. Он долго мечтал об этом.
Он зашел в отделение "Вестерн-Юниона" на Девятой авеню. Бледная
девушка за высокой конторкой подняла голову, и ее взгляд, скользнув по
нему, уперся в большое окно, за которым бурлила залитая солнцем улица. Она
промокнула носовым платком капли пота на губе, потом вытерла подбородок.