"Гарри Гаррисон. Подвинтесь! Подвинтесь!" - читать интересную книгу автора

со стоном рухнул, а люди набросились на него, хватая рассыпавшиеся по
земле крекеры. Билли улыбнулся - теперь на него никто не смотрел - и
соскользнул в яму, по колено погрузившись в грязную воду. Под ржавой
трубой был небольшой просвет, туда он и забился. Не сказать, что идеально,
но сойдет - сверху видны только его ноги. Он лег на холодную землю и
разорвал коробку.
Вы только посмотрите.., только посмотрите, вновь и вновь говорил он
сам себе, смеясь и глотая слюни. Целая коробка соевых бифштексов, каждый
величиной с ладонь, а какие поджаристые. Он надкусил один, поперхнулся,
проглотил, заталкивая крошки в рот грязными пальцами. Он набил рот так,
что с трудом мог глотать, и долго пережевывал восхитительную мякоть. Давно
уже не приходилось есть ничего подобного.
Билли съел за один присест три соево-чечевичных бифштекса, делая
паузы лишь для того, чтобы высунуть голову и посмотреть наверх. Но все
было тихо, его никто не заметил. Он достал из коробки еще пару бифштексов,
но теперь ел помедленнее и остановился только тогда, когда набитый живот с
непривычки заурчал. Слизывая крошки с пальцев, он обдумывал план
дальнейших действий, уже сожалея о том, что съел столько бифштексов. Нужны
были деньги, а бифштексы - это и были деньги, а брюхо можно было набить и
крекерами из отрубей. Проклятие! Белую пластиковую коробку нельзя было
нести открыто, но и спрятать под рубашку невозможно. Придется бифштексы во
что-нибудь завернуть. Может, в носовой платок. Он вынул его из кармана -
грязную рваную тряпку, отрезанную от старой простыни, и завернул десять
оставшихся бифштексов, завязав для верности концы узелком. Потом запихнул
сверток за пояс. Выпирал он не очень сильно, хотя здорово давил на полный
желудок. В общем, сойдет.
- Что ты делал в этой яме, мальчик? - спросила его одна из
краснорожих женщин, сидевших на ступеньках соседнего дома, когда он вылез
наружу.
- Облегчался! - прокричал он, сворачивая за угол, под негодующие
крики женщин.
Мальчик! Ему уже восемнадцать, и, хоть ростом не вышел, он уже не
мальчик.
Он спешил скорее добраться до Парк-авеню. Он боялся встретиться с
какой-нибудь местной шайкой. Сбавив шаг, он направился к блошиному рынку,
что на Мэдисон-сквер.
Забитое людьми раскаленное место ударило в уши ревом голосов, а в нос
- запахом старых грязных и потных тел. Людской водоворот медленно
двигался. Некоторые останавливались у лотков и прилавков, чтобы пощупать
старомодные костюмы, платья, битую посуду, никому не нужные кружева,
поторговаться за мелкую дохлую рыбешку с раскрытым ртом и выпученными от
испуга глазами. Торговцы расхваливали свой гниющий товар, а люди текли
мимо, осторожно обходя двух полицейских, которые стальными взглядами
осматривали все вокруг и по диагонали пересекали площадь, направляясь к
старым армейским палаткам палаточного городка. Площадь была запружена
людьми, повозками, тележками, лавками и навесами. Это был рынок, где все
можно было купить и все - продать.
Билли перешагнул через слепого попрошайку, разлегшегося в узком
проходе между железобетонной скамейкой и шатким прилавком с разложенной на
нем морской капустой, и попал на рынок. Он смотрел на людей, а не на то,