"Синтия Хэррод-Иглз. Чернильный орешек ("Династия Морлэндов" #4) " - читать интересную книгу автора

мессе". Все основные творения Вильяма Морлэнда были созданы в Морлэнде,
однако ни Амброз, ни его брат Уилл никогда не чувствовали себя там
по-настоящему уютно, и спустя некоторое время после переезда они и сами
снялись с места и завели в паре миль от усадьбы собственный постоялый двор
"Заяц и вереск".
Много воды утекло с тех пор. Шел уже 1630 год, и Амброз был
пятидесятишестилетним стариком, высохшим и седовласым. Да, такая худоба,
конечно, служила бы плохой рекламой для хозяина постоялого двора. Но постой
в "Зайце" всего за восемь пенсов славился от Элгейта и до Раффорта, а
стойкости Уилла и его Эйлы хватало на троих, да и сыновья, Уилли и Мэсси,
отлично справлялись со стряпней. Сам Амброз так никогда и не женился, хотя
вокруг вертелось вдоволь девиц, которые с радостью выскочили бы за него
замуж, только он попроси. Но Амброз почему-то так никого и не попросил.
Впрочем, и одиноким его нельзя назвать Мэри-Эстер ведь была у него.
Когда Амброз с Уиллом только купили этот постоялый двор, у них был и
третий партнер - Габриэль Чэпем, который женился на их сестре Мэри. Габриэль
был дерзким, красивым, веселым плутишкой, питавшим трогательную слабость к
Мэри. Господь благословил их брак всего одним ребенком, девочкой, которую
тоже нарекли Мэри в честь матери и Пресвятой Девы. Заодно ее назвали еще и
Эстер, чтобы отличать от прочих Мэри в их семье. Амброз стал для малышки
крестным отцом. Когда же в 1612 году Габриэля, а затем через несколько дней
и старшую Мэри унесла бубонная чума, Амброз принял на себя всю
ответственность за шестилетнюю девочку и воспитал ее как собственную дочь.
- Правда, ни один отец никогда бы так нежно не позаботился о своем
ребенке, как я, - говаривал он порой, - да и такой щедрой награды за это не
получал.
Стоило ему только подумать о Мэри-Эстер, как лицо его расплывалось в
улыбке. Вот и теперь в мыслях его царил приятный покой, солнце тепло
согревало ноги, квохтанье курицы и воркованье голубей успокаивало, и его
седая голова начала клониться от дремоты. Нет-нет, он не заснул, он был
совершенно уверен, что не спит, но кто-то уже смеялся рядом, и, пробормотав:
"Да-да, я все слышал, что ты говорила", Амброз обнаружил, что его глаза
непонятным образом закрылись.
- Да я вовсе ничего и не говорила, - смеялась Мэри-Эстер. - Тебе это,
должно быть, приснилось.
- Я не спал, - упрямо повторил он, с трудом поднимаясь на ноги.
- Ну, конечно же, не спал, - неуверенно согласилась Мэри-Эстер. - Но ты
настолько был поглощен своими мыслями, что и не слышал, как мы подъехали. Я
тут стою уже пять минут и наблюдаю за тобой. А ты сидишь так смирно, что
твоя старая наседка у тебя тут угнездилась прямо в ногах, посмотри-ка!
Амброз мельком взглянул вниз, и блестящий глаз красно-коричневой курицы
подмигнул ему в ответ из пыльной ямки, которую наседка вырыла себе под
скамьей. Амброз улыбнулся, положил руки на плечи племянницы и, наклонившись,
поцеловал ее в щеку.
- Был поглощен мыслями... что ж, это привилегия стариков, - проговорил
он. - Благослови тебя Господь, моя дорогая. И тебе, Лия, пусть дарует
Господь добрый день, - добавил Амброз, обращаясь к служанке, которая немного
в стороне восседала на пони, держа поводья гнедой кобылки своей хозяйки. - И
что же привело тебя сюда, да еще в такую рань?
- Солнце, разумеется, - ответила Мэри-Эстер. - Я просто не могла