"Ник Харрис. Река забвения ("Конан") " - читать интересную книгу автора

меня зверь и подошел, вероятно, к невесте моей. А она, слышу, стонет так
тихонько, но не от страха, а, вроде как, от желания. Ну да, ей, конечно, не
впервой было с чудовищем этим совокупляться, вот она и истекает желанием.
Завозились, слышу, зарычал от наслаждения зверь, застонала громче моя
невеста. А я лежу и думаю: вот сейчас закончит он свои мерзкие дела и есть
захочет. И тогда уж меня точно сцапает. И стал я молится Митре, и вразумил
он меня, неразумного. Сказал, достань трут и кресало, зажги хоть клок своей
одежды, сделай факел. А потом вытащи кинжал и отомсти за поруганную честь
невесты, а заодно спаси и свою жалкую жизнь. И точно - за сапогом у меня
ведь один кинжал остался - не нашли его второпях, да сильно-то и не искали.
Так - отобрали то, что снаружи висело. Торопливо сорвал я с себя рубашку,
связал ее в узел тугой, достал огниво, высек искру, раздул, запалил факел
свой самодельный и оторопел, обомлел оттого, что увидел. До сих пор, как
глаза закрою всплывает у меня эта картина. Невеста моя на четвереньках
стоит, голову запрокинула и стонет от страсти. Платье-то задрано, тьфу, а к
ней, как кобель к суке, припало страшное существо. И не человек, и не зверь,
а не знаю даже, как и назвать. Морда, у него скорее, звериная, с длинными
челюстями, как у собаки, только больше раза в два. Да зубы торчат явно не
собачьи - скорее, от саблезубого тигра достались. На передних лапах, коими
он Алкунсу обхватил, когти не меньше медвежьих - он ими впился в белые бедра
женщины так, что кровь сочится. А тело у него, похоже, в общем, на
человеческое, только больше, толще и шерстью все заросло. И так он увлекся,
что и не заметил огня моего, а если и заметил - внимания не обратил.
Не до того ему было - он мою Алкунсу терзал и при этом рычал от страсти
звериной. И еще хорошо помню - слюни его тянулись и капали на спину невесты
моей, образуя на платье большое мокрое пятно.
Положил я на землю рубашку свою, горящую, подкрался сзади и всадил
кинжал прямо в сердце зверю. Он головой вскинул, затем поник и уронил голову
свою безобразную на спину Алкунсе, а зад его как ходил ходуном - так и
ходит. И теперь хвост у него я разглядел: с кисточкой на конце, как у
коровы. В общем, вижу, что убил я его, на работу свою он и мертвый
выполняет, только рычать перестал, а что касается невесты моей - Алкунсы, то
она, вроде и не заметила никаких перемен. Все также стонет сладострастно и
ничего вокруг не замечает.
Ладно, думаю. Подожду, пока это мертвое чудище свое гнусное дело
закончит. Смекаю - за Алкунсой придут стражники, чтобы вывести ее, как и
раньше, я тут на них и нападу внезапно. А был я ловок, как демон, и верток,
как вьюн - сейчас-то, думаю, стражники меня врасплох не застанут, как тогда
у окна. Сейчас я их врасплох застану. И мы посмотрим, кто кого! Рубашка моя
догорела, и опять в темноте мы оказались.
Присел я, к стене прислонился, жду. В темноте слышны только стоны
Алкунсы, да дыхание ее надсадное. Дыхания зверя - не слышно, значит, точным
был мой удар. А невеста моя все ахает, да стонет, хорошо ей, значит. Сколько
так сидел - не помню. Время, как бы остановилось, а сам я даже, вроде,
заснул. Только от внезапной тишины и пробудился. Алкунса, слышу, тяжело так
дышит, но не стонет более. Значит, зверь тот издох окончательно, думаю себе.
Вскоре слышу - стражники засов открывают. И один говорит другому:
"Да не бойся ты, он сейчас сытый, не бросится..."
Это они думают, что зверь тот меня съел. Ну, нет, ошиблись! Только
дверь открыли - я на них и кинулся. Снизу так, змеей проскользнул и одного,