"Ник Харрис. Конан и цепь оборотня ("Конан") " - читать интересную книгу автора

- То и говорю, - мрачно сказал знахарь, - если бы твой друг не дал
такой щедрый задаток, я бы давно убил тебя!
Хепат еще раз потрогал цепь, будто пробуя ее на прочность. Звенья были
выкованы на совесть. Только вот пахла она мерзко - железом. Гном вдруг
заметил, что различает множество запахов. Каждая вещь имела свой
неповторимый аромат. Вот на этой цепи, например, сохранился запах Конана. А
знахарь носит с собой вонь той самой мази, и даже из могилы его будет
доноситься этот ужасный смрад...
Внезапно навалилась темнота, и Хепат почувствовал, что тело его
странным образом меняется.
- Превращается, тварь! - зашипел знахарь, плюнул и пошел в хижину.
Хепат натянул цепь. Захрипел, дернулся. Крепкая. Тогда он поднял морду
и с тоской завыл на луну...

* * *

Конан стоял у потухающего костра, а вокруг него по-прежнему носились
тени. Какой-то хоровод демонов! Мужчины, женщины или иные существа кружились
в смутном, потустороннем танце - понять было невозможно. Иногда мерцали
глаза - огромные и печальные, затем вновь мелькали прозрачные руки, ноги...
Кружились, взлетали, опускались... Бешеный танец призраков...
Костер догорел. Где-то за горами занималась заря. Тени становились
бледнее, танец их уже не так кружил голову. Подул легкий ветерок, и
последние фантомы исчезли вместе с клочками утреннего тумана.
Что это было? Конан вложил, наконец, меч в ножны, хотя это следовало
сделать уже давно. Ясно, что хоровод призраков не мог причинить вреда. Но
чего они хотели? О чем-то предупредить? Напугать? Просто поиграть,
потанцевать вокруг живого человека? Почему-то казалось, что тени его узнали.
Может, он услышал свое имя в шелесте травы, в журчании речки, а может, его
произнесли призраки?
Наскоро позавтракав, Конан взнуздал лошадь и продолжил путь вдоль
быстрой, живо журчащей на мелководье речки. Еще два дня необходимо ехать по
ущелью, затем появится еле заметная тропа, ведущая вверх по скалам - не
проворонить! Четыре-пять дней по тропе, какой бы опасной она не казалось, а
потом - пещера, похожая на разинутую пасть дракона. Так рассказывал
Эскиламп, когда они расставались после бегства из замка на Острове Пауков.
Несмотря на то, что Конан всем сердцем любил горы, путь по узкому,
гулкому ущелью не приносил ему радости. Слишком сумрачно, слишком тревожно
вокруг! Раздавались резкие, предупреждающие крики невидимых птиц, ущелье
глухо ворчало отдаленными обвалами, словно старик-колдун, накликающий беду.
Киммериец ехал шагом, повторяя прихотливые изгибы речки и мрачно
поглядывая на скалы, зачастую нависающие над ним тяжелыми карнизами.
Несколько раз оттуда срывались камни и гулко падали на тропу. Вероятно,
наверху бушевал ветер.
Следующая ночь выдалась еще тревожнее. Темнота вокруг костра сгустилась
настолько, что казалась осязаемой. Вытяни руку - и упрешься в твердую, как
камень, стену. Костер выглядел слабым и жалким по сравнению с черными
глыбами наваливающейся тьмы.
В эту ночь призраки не появлялись, и птицы не кричали. Вместе с
темнотой пришла странная тишина. Даже речка журчала тихо и робко, будто