"Джоанн Харрис. Спи, бледная сестра " - читать интересную книгу автора

лицо.
- Красивые черты, если позволите, - протянул он. - Не стыдно будет
перенести их на холст. Анфас, что скажете? Или в три четверти?
Я было осклабился, но быстро сменил плотоядную ухмылку на улыбку.
- Я в ваших руках, - сказал я.


7

Когда дверь открылась и я впервые увидела его, я поняла, что он увидел
меня. Не это тело, но меня истинную, обнаженную и беспомощную. Мысль пугала
и будоражила одновременно. На миг мне захотелось танцевать перед
незнакомцем, выставляя напоказ бесстыдство, переполнявшее бледную оболочку
тела, которую я могла отбросить когда угодно, незамеченная мужем.
Не могу объяснить эту странную игривость, что овладела мной. Возможно,
ощущения мои обострились из-за недавней болезни или из-за опиумной настойки,
которую я приняла накануне от головной боли, но, впервые увидев Моза
Харпера, я поняла, что он - воистину плотское создание, подчиняется лишь
собственным желаниям и стремится к удовольствию. Наблюдая за ним,
разговаривая с ним под невнимательным взглядом мужа, я убедилась, что он -
все, чем я не была. Он, будто солнце, излучал энергию, самоуверенность,
независимость. Но главное - в нем не было стыда, абсолютно никакого, и это
бесстыдство непреодолимо влекло меня. Он коснулся моей руки, его тихий
ласковый голос таил обещание наслаждения, и я почувствовала, как горят щеки,
но не от стыда.
Я тайком разглядывала его, когда он беседовал с Генри. Не помню ни
одного слова, но тембр его голоса заставлял меня блаженно трепетать. Он был
лет на десять младше Генри: угловатая фигура, заостренные черты и
насмешливая гримаса, длинные волосы экстравагантно и старомодно перевязаны
над загривком. Одет намеренно небрежно, даже для утреннего визита, - и без
шляпы. Мне понравились его глаза, голубые и прищуренные, словно он все время
смеялся, и легкая, насмешливая улыбка. Уверена, он заметил, что я наблюдаю
за ним, но лишь улыбнулся и продолжил разговор.
Меня поразило, что он заказал портрет моему мужу. Тот считал Моза
Харпера нахалом и бездельником, годным лишь на то, чтобы писать мерзости,
бессмысленные и безвкусные. А теперь Генри снисходительно вещал, что Моз -
"юный проказник", и путешествия по свету "безусловно, положительно на нем
сказались", и однажды он, несомненно, станет "прекрасным художником",
поскольку работам его присуща "четкость линий и некоторая оригинальность
стиля".
Несколько дней Генри размышлял над портретом, то предлагая, то отвергая
различные сюжеты, типа "Юного Соломона" или "Якобита". Моз составил
собственный список, включавший "Прометея", "Адама в Саду" (которого Генри
отверг из-за, как он выразился, "степени скромности, которая потребна для
подобного сюжета") и "Игроков в карты".
Последний пункт заинтересовал Генри, и позже он встретился с Мозом в
студии, чтобы все обсудить. Моз сказал, что идею ему подсказало
стихотворение французского поэта Бодлера (я не была знакома с его
произведениями, но мне говорили, что они весьма шокируют, и меня вовсе не
удивляет, что Бодлер - любимый поэт Моза), в котором: