"Хельмут Ханке. На семи морях: моряк, смерть и дьявол (Хроника старины) " - читать интересную книгу автора

и трагедия морских охотников всех времен.
Родословная моряка начинается от рыбака, и только затем в ней
появляются торговец и морской грабитель. При этом и рыбак и пират как бы
руководствуются одним и тем же правилом: мы не сеем и не жнем, наша нива -
море.
Возможно, некогда морской грабеж начался с того, что один рыбак, чьи
сети остались пустыми, силой отнял у другого его добычу. Все-таки и рыбная
ловля и охота представляли собой просто добычу, то есть сбор урожая, который
никто не выращивал! И внушающие ужас морские разбойники - те же викинги, не
пощадившие в своих грабительских набегах даже такие города, как Гамбург и
Париж, - заимствовали идею брать, ничего не давая взамен, из образа мышления
рыбаков и охотников. Моряцкого же своего опыта они набирались с детства,
занимаясь ловом рыбы.
Однако великое время морского разбоя могло наступить только тогда,
когда на морях появились торговые суда, груженные всякими дорогими товарами.
Торговец, кровь которого тоже течет в жилах моряка, с самого своего
появления на подмостках человеческой жизнедеятельности представлял собой
хоть и полезный, однако довольно двойственный персонаж. В Древней Греции
торговцы и воры имели одного и того же божественного покровителя. Торговец
зарабатывал деньги, ничего не созидая, а только перевозя товары. И
зарабатывал, как видно, совсем неплохо, что отразилось в народной, правда не
очень объективной пословице: "Кто сам добра не создает - чужим радением
живет".
Если раньше корабль служил только для рыболовства, морской охоты и -
как на Тихом океане - переселения на новые острова, то теперь он превратился
в перевозочное средство. Чем больше товаров захватишь в один рейс, тем выше
прибыль. На суше торговле мешали границы. Да и дороги оставляли желать много
лучшего: не всякая повозка выдержит, на вьюках же большие грузы не увезешь.
Вот тогда-то моряк и превратился в транспортного рабочего, которым остается
и по сей день, а сверх того - в особый вид "рыцаря удачи", связавшего свой
труд и жизнь с ветром и волнами. Новое на море состояло лишь в том, что те,
кто водил корабли, не были больше их владельцами.
Поначалу купец (он же и судовладелец) мог нанимать в дальние рейсы
искушенных в моряцком деле рыбаков, живущих по соседству. Нередко для
соблюдения своих деловых интересов он отправлялся на корабле сам или посылал
доверенное лицо.
Большую часть первых подначальных моряков составляли гребцы, так как
парусное вооружение только появившихся больших килевых судов было еще весьма
примитивным.
Одно дело - небольшая парусная рыбачья лодка, управляемая с помощью
обыкновенного рулевого весла, и совсем иное - пузатые финикийские торговые
суда, осуществлявшие уже своего рода линейные рейсы между определенными
портами. Управлению они поддавались с трудом и к маневрам парусами
приспособлены были плохо. Они не могли ни ходить круто к ветру, ни
лавировать, ни ворочать оверштаг*. Иными словами, ни встречь ветра, ни в
полветра идти они были не способны, только - с редким попутным. Чтобы не
зависеть от произвола столь ненадежного двигателя, пришлось снабдить эти
грузовые суда двумя рядами весел. Не кто иной, как сам Гомер, в четвертой
песне "Одиссеи" подтверждает применение такой двойной двигательной системы
на античных килевых судах.