"Олег Хандусь. Великий фронтовик " - читать интересную книгу автора

смотанные бинты... Иногда находился и лишний шприц-тюбик с промедолом - на
всякий пожарный.
Перед самым рассветом батальон разделился на несколько групп. Наш
отряд: три БМП, два танка и танк-трал, идущий впереди колонны, должны были
проследовать через мост - и дальше по шоссе километров пятнадцать, где в
апельсиновой роще надлежало занять оборону.

Пока трогались и проезжали мост, я было чуть задремал на своем месте, в
операторском отделении, когда вдруг какая-то сила ударила в голову, а потом
не знаю... Очнулся полулежа среди ящиков с патронами и гранатами, еще
каких-то предметов... боль и звон в мозгах... Однако быстро выбрался наружу:
слева от машины суетится перепуганная пехота, кто-то бинтует Ахмедову ногу -
обрывком от днища ему выхватило кусок мяса повыше колена. Хорошо еще, что на
рассвете он вылез из люка и ехал на броне.
Кричу: "Где Рубан?"

Впереди люк закрыт: я и не сообразил, выбираясь из операторского
отделения, взглянуть на место механика-водителя. Бросился к люку... поднимаю
Сергея под руки, а сам еще думаю - что-то он легкий... и тут все понял: ног
не было, лишь от левой осталась торчать, белея, короткая берцовая кость...
Меня пот прошиб, неприятная прохлада внутри подступила к горлу - я
растерялся, ведь кровь хлещет! Но вовремя оказался рядом Болотников,
подбежавший помочь, вместе мы выволокли Рубана на броню и начали делать
укол, но тут вдруг послышались выстрелы... по нам открыли огонь из строения,
задняя часть которого скрывалась в пышной зелени сада.
И случилось так, что мой автомат лишь на мгновение задержался под рукой
у Сергея, пока я спрыгивал вниз, и тут - ответная очередь! Истекая кровью,
Рубан держал автомат и палил наугад в ту сторону, где из-за веток виднелось
окно... Мы даже не сразу стащили его в укрытие.
У него не было лица: бледный, глаза запали, от боли и озноба скрипел
зубами. Я отвернулся, заплакал, а он стал кричать: "Пристрели меня, брат...
я прошу, пристрели!"
Он лежал на земле, рядом с машиной, в днище которой от разрыва
противотанковой мины зияла огромная дыра... вырвало пару катков, внутри
страшное месиво крови, костей, железа, земли... Сережа Болотников достал
сигнальный патрон и отошел в сторону: в небе развернулась ленточка
красноватого дыма - это сигнал для "вертушек", кружащих поблизости, что есть
раненые и их надо взять на борт. Но при заходе на посадку вертолет опять
обстреляли - уже из другого окна, и я кинулся через люк на свое операторское
место, опустился в "сидушку", проверил сеть - аккумуляторные батареи в
порядке... огонь!
Я перебрал все ругательства, плакал, стонал и скрипел зубами, обрушивая
проклятья на эту страну за все причиненное нам. Я превратил глинобитное
строение в прах... после чего мы с Болотниковым проползли по ручью,
подобравшись вплотную к другому дому, забросали гранатами и тут же ворвались
внутрь: у окна - один с буром* убитый, косматый и с волчьим оскалом зубов; и
у стены - еще двое, один был жив... Продвигаться дальше было опасно, нас
все-таки двое, пришлось вернуться к машинам.
Где-то в конце колонны шла интенсивная перестрелка, а Ахмедов и Рубан
лежали рядом в укрытии, словно не замечая друг друга, и смотрели в ясное