"Петер Хандке. Детская история (Тетралогия-3)" - читать интересную книгу автора

что в его речи совершенно не было тех особых взрослых выражений); или, быть
может, все дело было просто в том, что он говорил гораздо более степенно,
подыскивая всякий раз отдельные слова: - во всяком случае, из-за этого он
довольно часто выпадал из общего разговора или же его слова зловредно
пропускались другими мимо ушей. Правда, теперь в его взгляде, брошенном
украдкой на взрослого из недр суматошной беготни, нет и в помине той
застывшей горькой мольбы, а есть только искрящаяся благодушная ирония. Он,
конечно, ничего не имеет против того, чтобы находиться среди этих людей, но
при этом знает, - они не свои. Взрослый же думает про себя: есть и твои.
Только они не здесь. Есть другой народ, народ другой истории. Мы не
единственные. Именно сейчас тот момент, когда мы проходим с этим народом
сквозь времена. Никогда ты не будешь один. - И снова обозначились очертания
драмы, - на сей раз взрослый даже обрадовался ей. И хотя он видел много
родителей, которые снаряжали своих детей на борьбу, что он вполне понимал,
сам он счел за правильное не предпринимать ничего подобного.


5

То, что мужчина с почти пятилетним ребенком, который успел привыкнуть к
поселку на краю леса и уже свободно передвигался там, проложив свои
пути-дороги, снова перебрался в любимый заграничный город, было, конечно,
некоторой встряской, хотя все это произошло без долгих размышлений, как
нечто само собой разумеющееся, более того, как необходимое и потому не
требующее никакого обоснования. Ведь что может быть более естественным:
некто берет все свое и отправляется с этим в неизведанное? Разве не должен
всякий время от времени пытаться делать то же самое? Разве не обретает это
"свое" определяющую ясность лишь на чужбине?
Помимо всего прочего, возвращение давало возможность естественным
образом продолжить прервавшуюся там упорядоченную жизнь, резиденцией
которой, как продолжал считать взрослый во все то межвременье, может быть
только этот далекий столичный город, ибо он был единственным местом,
сообщавшим взрослому длительное чувство "реальности" в силу наличия в нем
формосвязывающего начала, соединяющего внешнее и внутреннее, тело и душу. И
разве не был он изначально убежден относительно своего подопечного: "Что
хорошо мне, хорошо и тебе (и наоборот)"?

В той другой стране история ребенка, протекавшая без каких бы то ни
было особых происшествий, стала небольшим примером истории народов или даже
народоведения, а сам он, не прилагая к тому никаких усилий, превратился в
героя пугающих, забавных и в целом, вероятно, обыденно-вечных событий.
Декабрьский день прибытия в сумеречную городскую квартиру, оживляемый
лишь поблескивающей водой, вытекающей с шумом бегущего ручейка из
водосточных труб, и плавным, как нигде, сводом неба над краем города, где
шеренги светофоров растянулись в пустоте, безостановочно мигая разноцветными
огнями, словно гирлянда, украшающая мощные, волнующе-манящие западные
ворота. Вместо новостроечных больших окон со сплошными стеклянными
поверхностями, благодаря которым природа подступала совсем близко, теперь у
них были узкие створчатые окна, разделенные на маленькие квадратики, словно
подогнанные по размеру под внешний мир; а вместо бесшумности в доме - шаги