"Кнут Гамсун. А жизнь идет...("Трилогия об Августе" #3)" - читать интересную книгу автора

если все произошло не так, как должно, то он ничем не мог здесь помочь.
Время шло, и детям наняли учительницу. Это была дама, с которой Теодор
Из-лавки мог, - если уж говорить все до конца, - с которой он мог
кокетничать и откровенно показывать свою влюбленность в нее, чтобы отомстить
и доказать, что и он был способен кое на что. Конечно, он был способен, -
поглядите-ка на него! Он ходил с дамой в церковь вдвоем, без жены, и на
рождество даже подарил учительнице кольцо для салфетки из толстого серебра.
Каково! Не угодно ли жене проглотить эту пилюлю? Что об этом будут говорить,
ему было безразлично: ведь не он же родил ребенка с карими глазами, люди,
конечно, будут на его стороне. Впрочем, господин из Сегельфосского имения
мог поступать, как ему было угодно.
Но и молодая жена поступала так же и заставила цыгана сопровождать себя
в церковь. Там они оба уселись на местах, отведенных владельцам Сегельфосса,
и весь приход видел их, хотя Отто Александер был всего лишь цыган и простой
рабочий с пристани. "Это уже чересчур!" - подумал, вероятно, Теодор Из-лавки
и в тот же день рассчитал цыгана.
Впрочем, время шло уже к осени, и ловля лососей прекращалась.
Но Теодор Из-лавки был лучше, чем показался, и он решил сдаться. Он
поговорил с женой о новом порядке вещей. Дети были теперь уже большие, в
особенности девочки, пора было пригласить к ним домашнего учителя,
образованного человека. Ну и пройдоха же был этот Теодор Из-лавки, такой
хитрец! Он не был поклонником любви, он устал для вида волочиться за
учительницей и не в силах был долее изображать глубокую страсть. Он был
лучше, чем хотел казаться.
Это был прекрасный выход - отъезд учительницы и приезд учителя. Теперь
дети могли учиться всем наукам, но в особенности полезно было мужское
руководство Гордону Тидеману: он был развит не по летам и сообразителен, -
отличная голова! Когда пришло время, его отправили в Треньем, сначала он
поступил в школу, где был первым учеником, затем нанялся в приказчики и
продавал, стоя за прилавком, и, наконец, он года два изучал в Германии "все,
что имеет отношение к делу": ведение книг, валютные расчеты, биржевые курсы,
учет векселей, - обширные и излишние знания для человека из торгового
местечка Сегельфосса, но развивающие и необходимые для образованного купца.
Теодор Из-лавки старался подражать старому лейтенанту. Он хотел, чтобы и его
сын получил заграничные знания, массу заграничной учености, и так как в то
время он заработал много денег на двух-трех удачных уловах сельдей, то мог
позволить себе несколько необычные затраты. Теодор поручил своему сыну, еще
очень юному, накупить старинной и дорогой мебели для зал и комнат в
Сегельфоссе, вроде той, которая стояла там раньше: зеркала в золоченых рамах
от пола до потолка, софы и стулья с золочеными сфинксами на львиных лапах,
панно, вазы, столы и ларцы с инкрустациями, - много различных вещей разыскал
Гордон Тидеман за границей и послал их в больших ящиках домой. Что за
зрелище представлял собой дворец, еще раз убранный, - настоящие и поддельные
украшения вперемежку, часы, которые, как и следовало ожидать, не шли, люстры
с разбитыми хрустальными подвесками, бронзовые вещи, склеенные мастикой, но
была и великолепная деревянная мебель, как, например, кровати с золочеными
амурами и ангелами для комнат гостей. Роскошь во много раз превосходила
старую утварь, вывезенную молодым Виллацом, и Теодора с женой это немного
смущало. Они решили до приезда сына не расставлять вещей.