"Кнут Гамсун. Местечко Сегельфосс " - читать интересную книгу автора

пароходом.
- Спасибо, - дорогая фру Христина, - ответил он, - поистине, вы
единственная верная душа на свете.
- Будь не так поздно, - сказала она, - мы пошли бы сначала к нам, и вы
выпили бы хоть чашку чаю; отчего вы приехали так поздно?
- Поздно? - спросил он с очаровательной шутливостью.- Я прихожу к вам,
Христина, в этот поздний час, я прихожу к моей старой возлюбленной и шепчу:
впусти меня! Такие вещи нельзя ведь делать перед завтраком. Пойдемте, я
пойду к вам!
- А ваши вещи? - говорит она.
- За ними присмотрит начальник пристани.
- Да, но у нас... Раш, наверное, лег спать.
- Тем лучше, мы пойдем на кухню. Значит, никак от него не отделаться.
Но тут появился Мартин-работник с лошадью и тележкой для багажа. И те
двое пошли: фру Раш, простодушная и простоволосая дама в шали, и Виллац
Хольмсен из поместья Сегельфосс, музыкант и холостяк, человек, приехавший на
пароходе навестить свое родное поместье. Торжественного въезда не было.
Народ стоял на набережной и разговаривал, муку грузили по пятнадцати
мешков за раз, но смотритель пристани уж выдохся, голос его замолк, потому
что фру Раш ушла. Ларс Мануэльсен ходил взад-вперед и говорил о своем сыне,
о статье в "Сегельфосской газете", каждое слово в ней - сущая правда, все,
наверное, помнят, кто такой Лассен и кто родители Лассена.
- Это приехал Виллац, - говорил Юлий, - я с ним здоровался.
- Да, это Виллац, - отвечают люди.- Он похож на отца, он не носит
бороды, но выше ростом.
- Он приблизительно моего роста, - говорит Юлий.
- Лассен много толще любого из вас, - говорит Ларс Мануэльсен, - вы все
против него - все равно, что ничего.
Ларс Мануэльсен расхаживая взад-вперед, полный единственной мыслью:
"Виллац Хольмсен приехал нынче вечером, но много есть коммивояжеров, у
которых в кармане побольше денег, чем у него. Что, я лгу? Музыкантишка,
щелкопер и пустозвон. Другое дело, Лассен. Вот здесь он играл ребенком, люди
знали его - Ларс, эти дороги носили его, на эти острова и шхеры смотрели его
глаза. Еще цела изба, в которой он жил ребенком, его отец и мать до сих пор
ютятся в ней. Ах, и чудно же думать, чего достиг Лассен!"
Пароход ушел, наступила ночь. На набережной стояло десять ящиков,
адресованных Перу из Буа, во Теодор не показывался. Наверное, это пришли
весенние товары, но Теодор не являлся, потому что ящиков было десять, а не
сто.
Юлий встретил приказчика Корнелиуса и сказал:
- Гребни-то пришли, десять ящиков.
- Скотина! - с досадой ответил Корнелиус.
Но в этот поздний ночной час господин Хольменгро вышел-таки из дома.
Конечно, у него, как и у всех, была потребность света и солнца, и вечером,
когда все были на набережной, а дороги опустели, он удрал. Бог весть, откуда
он возвращался, но шел он по направлению к дому. Солнце светило.

ГЛАВА VII

Стояла великолепная погода, весенние работы благополучно кончились,