"Кнут Гамсун. Местечко Сегельфосс " - читать интересную книгу автора

только там нет! Она попросила господина Хольменгро купить теперь в городе
новый замок, и господин Хольменгро обещал.
- И уж теперь я буду носить ключ и днем, и ночью на себе! - сказала фру
Иргенс.
Насчет экономки господину Хольменгро повезло, - она служила ему верой и
правдой и хлопотала о его благе все годы, что он жил в Сегельфоссе; другой
вопрос, может ли он сейчас пригласить молодого Виллаца в богатый и
аристократический дом. Вот вопрос. Гардины подобраны плохо, местами
отказались от надежды подобрать их выше, они так и застыли в непоколебимой
кривизне. В столовой порядочно серебра и граненого хрусталя, на буфете
новомодные вазы, фарфор. Резные немецкие часы со шнурами и маятником, не
желали ходить без дополнительной тяжести на гирях, и вот фру Иргенс
привязала к ним зеленым вышивальным шелком камень. Вид получился не особенно
красивый и благородный. Кабинет был бы очень уютный, если сделать в нем
кое-какие умелые перестановки. Как раз сейчас у него несколько заброшенный
вид, - эта милая Марианна имеет дурную привычку уносить к себе в комнату
целую кучу книг и там читать, забывая ставить книги на место; сейчас, с
опустошенным книжным шкафом, кабинет весьма неказист.
Господин Хольменгро позвал дочь вниз и, стуча кулаком по столу, стал
выговаривать ей за книги, и за камень на часах, и за кривые шторы. А
Марианна смеется, потому что отец всегда такой ласковый и шутник, потом
хватает его за волосы и говорит, что нет никакого смысла носить такие
длинные волосы и что он должен непременно остричься в городе.
- Хорошо. А, впрочем, я с тобой в ссоре, - говорил вдруг отец и опять
хмурится.- Камень на часах! И неужели у тебя или фру Иргенс нет глазомера?
Неужели ты не видишь, что шторы совсем перекосились? И вот что я тебе скажу:
ступай и принеси книги!
- А я тебе скажу вот что, - ответила Марианна, - что я - "твои дети" и,
если б ты был хорошим отцом, ты пошел бы со мной и помог мне перетащить
книги.
- Вот я тебе помогу! - язвительно отозвался он.- Ах, ты чудовище!
Индеец ты, а не Марианна!
Но, разумеется, пошел и возился, и шутил с ней, хотя и был старик. Так
они и жили. Иногда он пытался выдержать серьезность и строгость,
притворялся, будто не слышит ее слов. Но кончалось тем, что она вертела им
по-своему.
У господина Хольменгро была только она, только одна Марианна. Сын
Феликс еще мальчиком уехал обратно в Мексику и был теперь мексиканцем и
моряком, плавал на всяких кораблях. Должно быть, жилось ему, как в свое
время отцу; наверное, порядком хватил бурь. Но раз дома была одна Марианна,
то она - "его дети", говорила она.
Марианна была далеко не красавица, с желтым цветом лица и с заросшим
черными волосами лбом. У носа была хищная складка, он точно принюхивался,
был большой и некрасивый. Но много было и хорошего в Марианне, и хорошего, и
дурного, как во всех людях, но в Марианне иногда было что-то коварное, а
иногда что-то беззаветное мягкое и милое. Несмотря на свою молодость, она
уже давно сложилась и так много унаследовала от своей матери-индианки -
высокий, гибкий стан, скользящую походку - что была очаровательна. Взять
хоть бы ее светло-карие глаза, - особенной мягкости в них тоже не было, но
они были продолговатые и с ярким блеском. А большие золотые полумесяцы,