"Кнут Гамсун (Педерсен). Странник играет под сурдинку" - читать интересную книгу автора

Как видно, ни одна из моих глубокомысленных догадок не соответствовала
истине. Фру Фалькенберг хотела видеть именно меня, она хотела как бы
извиниться за то, что послужила причиной моего увольнения. А ведь,
казалось бы, такой пустяк совсем не должен ее занимать. Неужели она
настолько легкомысленна, что даже не способна понять, как худо ей самой? И
какого черта я ей понадобился?
Я хотел ответить ей коротко и намекнуть относительно поезда, но потом
вдруг расчувствовался, ибо предо мной было дитя, не ведающее, что творит.
- Ты теперь поедешь в Эвребё,- так начала она,- вот мне и хотелось бы...
Гм-гм. Ты, должно быть, огорчен, что приходится уезжать отсюда, верно? Не
огорчен? Нет, нет. Ты ведь не знаешь, что тебя рассчитали из-за меня,
потому что...
- Это не играет роли.
- Нет, нет. Но теперь ты все знаешь. Я хотела сама все тебе объяснить,
прежде чем ты уедешь в Эвребё. Ты ведь сам понимаешь, мне было не совсем
приятно, что ты...
Она замялась.
- Что я здесь. Да, вам это было очень неприятно.
- ...что я тебя вижу. Чуть-чуть неприятно. Потому что ты знал, кто я. Вот
я и просила инженера рассчитать тебя. Ты не думай, он не хотел, но
все-таки выполнил мою просьбу. А я очень рада, что ты поедешь в Эвребё.
Я сказал:
- Но если вы вернетесь домой, вам будет столь же неприятно видеть меня там.
- Домой? - переспросила фру. - Я не вернусь домой.
Пауза. Она нахмурила брови, когда говорила эти слова. Потом кивнула мне,
слабо улыбнулась и хотела уйти.
- Я вижу, ты простил меня! - добавила она.
- Вам нисколько не будет неприятно, если я поеду к капитану? - спросил я.
Она остановилась и взглянула на меня в упор. Как это понять? Трижды она
помянула в разговоре Эвребё. Хочет ли она, чтобы я, при случае, замолвил
там за нее словечко? Или, напротив, не желает чувствовать себя моей
должницей, если я ради нее откажусь от приглашения?
- Нет, нет, мне не будет неприятно. Поезжай.
И она ушла.
Значит, фру Фалькенберг вовсе не расчувствовалась, и расчета у нее тоже
никакого не было, сколько я мог понять. А может, было и то и другое сразу?
К чему привела моя попытка вызвать ее на откровенность? Мне следовало быть
умнее и не предпринимать такой попытки. Здесь ли она останется, переедет
ли куда-нибудь еще - это не мое дело. Пусть так.
Ты ходишь и вынюхиваешь, сказал я себе, ты воображаешь, будто она для тебя
не более чем книжная выдумка, но вспомни, как расцвела твоя увядшая душа,
когда ее глаза взглянули на тебя. Мне стыдно за тебя! Чтоб завтра же здесь
и духу твоего не было.
Но я не уехал.
Правда, святая правда, я ходил и вынюхивал повсюду, лишь бы узнать
что-нибудь про фру Фалькенберг, а по ночам - и не один раз - я осыпал себя
упреками и казнил презрением. С раннего утра я думал о ней; проснулась ли
она? Хорошо ли ей спалось? Не уедет ли она сегодня домой? Одновременно я
вынашивал всевозможные планы: а нельзя ли мне устроиться на работу в тот
отель, где она живет? А не стоит ли написать домой, чтобы мне выслали